Тем не менее от эпохи нашествий и набегов остались произведения немалой эстетической ценности. Правда, имеют они в некотором смысле символический характер. Это надгробия.
Происходят они из огромного некрополя, именуемого Алискан (Alyscamps, искаженное название Елисейских полей — elissi campi). То было кладбище, начало которого теряется в глубокой древности, просторная гостиная смерти, где назначали свидания мертвецы. Широкая известность этого кладбища, овеянного легендами — говорили, что именно там похоронены Роланд и двенадцать пэров, погибшие в Ронсевальском ущелье, — породила весьма необычное ремесло. Дело в том, что гробы с умершими, которые выразили желание быть погребенными на Алискане, пускали вниз по течению Роны. Когда они доплывали до Арля, члены особого цеха могильщиков вылавливали их, получая за эту услугу плату, называвшуюся droit de mortellage.
Начиная с эпохи Ренессанса Алискан стал прямо-таки настоящими копями для любителей барельефов, которыми украшали дворцы и порталы церквей. Ненасытный Карл IX{39} велел погрузить столько этих бесценных произведений на корабль, что тот затонул в Роне у моста Святого Духа.
То, что уцелело, находится в собрании христианского искусства, которое выставлено в бывшей церкви. Прекрасная простота старинных изваяний резко контрастирует с напыщенным иезуитским барокко интерьера.
Если бы не темы из Ветхого и Нового Завета и не христианские символы, можно было бы подумать, что это барельефы поздней римской эпохи. «Переход через Красное море» (находится ныне в соборе) вполне мог бы украсить триумфальную арку, воздвигнутую во славу римских легионов. Античная традиция сохраняется до конца V века. Потом появляются геометрические узоры, стилизованные листья. Искусство снова начинаете азбуки форм.
От громадного поля мертвых, каким был некогда Алискан, сейчас осталась лишь малая часть. Обращены в руины двенадцать кладбищенских часовен. Остатки каменных надгробий словно бы плывут длинной аллеей, обсаженной старыми тополями, к церкви Сент-Онора, выстроенной в провансальском стиле, с куполом и большой восьмиугольной колокольней, в ажурных окнах которой некогда горел огонь. На его свет, как на свет морского маяка, ориентировались мертвые.
Поэт совершенно разошелся с настроением места, которое он описывает, где, право же, невозможно уловить даже признаков хоть какой-то сладостности. Это собрание древних камней и деревьев сурово и исполнено торжественности, как омраморенный том истории.
Все-таки удивительно, почему Прованс, край с особым географическим и цивилизационным обликом, не создал политической организации, которая позволила бы ему сохраниться как отдельному государственному образованию. Правда, история правления графов Прованских насчитывает почти пять столетий (с X по XV век), однако постоянно существовало и вмешательство извне — со стороны французских королей, германских императоров, герцогов Бургундии, графов Барселоны и Тулузы. Это «вечное предисловие» не только к Италии, но и к Испании разделило судьбу всех земель, лежащих на оживленных торговых путях. Прованс был слишком слаб, чтобы противостоять могущественным соседям. К тому же пылкий темперамент и анархический характер провансальцев затруднял объединение.
У Арля были все данные — если можно так выразиться — материальные и духовные, чтобы стать столицей Прованса. Городская коммуна была достаточно сильна, а к голосу архиепископов Арля прислушивались далеко за пределами городских стен. Здесь неоднократно проходили церковные соборы, и в Средние века Арль называли «галльским Римом». Крестовые походы очень способствовали оживлению торговли и умственной жизни. А когда в 1178 году Фридрих Барбаросса{41} короновался в Арле в соборе Св. Трофима, на миг показалось, что возвращается великолепная эпоха Августа и Константина.
Если я скажу, что собор этот, причисленный к жемчужинам европейской архитектуры, является доказательством былого великолепия Арля, кому-то, возможно, представится огромное, изобильно украшенное сооружение. На самом же деле церковь в серой рясе из строгого камня, втиснутая между домами, настолько скромна, что мимо нее можно было бы пройти, даже не заметив, если бы не скульптурный портал. Это не готический собор, который, точно молния, разрезает горизонт, доминирует надо всем, что его окружает; нет, это здание, вся величественность которого заключена в его пропорциях; оно мощно укоренено в земле, приземисто, но не тяжеловесно. Романский стиль, особенно в Провансе, достойный потомок античности. В нем чувствуется доверие к геометрии, к простым исчисленным законам, мудрости квадрата и статике. Никакого жонглирования камнем, но степенное и логическое использование его. Эстетическое удовлетворение, какое испытываешь, когда смотришь на романскую архитектуру, основывается на том, что элементы зримы, обнажены перед глазами наблюдателя, так что можно четко воссоздать процесс возникновения здания, мысленно разобрать и вновь сложить, камень за камнем, объем за объемом, то, что являет собой столь убедительную и непререкаемую целостность.
9