Потенциального обидчика бедняжки матиза было искренне жаль. С другой стороны, хорошо, что всё обошлось малой кровью, разве нет?
Их появление возле бара на первом этаже никто и не заметил. Парни общались друг с другом, о чём-то переговариваясь. Где-то громко гоготал Харлей, в углу примостился Верещагин, довольно щурясь и явно обдумывая какую-то свою интригу. Где-то поблизости крутился Шут, Жека пытался тайком раздобыть алкоголь, а Сашка о чём-то спорил с Ильёй. И вся эта вакханалия даже голов не повернула в сторону гостей, пока притихшая на мамкином плече девочка не выдала радостно и громко:
— Ыжий! Ма, Ыжий! Онопатый! А опата де?
— В багажнике, — недовольно откликнулась Варя, выходя вперёд и оглядывая притихшую и слегка обалдевшую банду, щурясь недовольно. — Ну что, поздравляю господа байкеры… На ближайшие полдня вы отданы в добровольное подчинение прелестной Царевишне Марье, трёх лет от роду. Оберегать, присматривать, кормить и развлекать. А если обидите… У меня в багажнике тоже лопата есть!
— Ну ни х… — Харлей подавился привычной фразой и добавил, уже куда тише. — Ну не хурма ж себе задание…
— Ыжий, на учки!
Кощей впервые за последнее время почувствовал себя отмщённым. И нет, друзьям он нисколько не сочувствовал, вот ни капли, да!
Глава 4
— Эх, жизнь моя жестянка… — уткнувшись лбом в стол, в полголоса пропела заунывным тоном. — Да ну её в болото, живу я ка-а-ак поганка! А мне лета-а-ать! А мне лета-а-ать! А мне летать охота! Слушай, Кощеюшка… Поделись секретом… Тут хоть кто-нибудь пробовал что-то по порядку складывать, а не нехай, само уляжется как надо?
— Всё было нормально, — буркнула очередная стопка бумаг, за которой спрятался хозяин кабинета. — Пока не пришёл один хрен моржовый и не уронил всё, что мог, а что не мог просто смахнул не глядя! Тьфу, что б его… У тебя договора за январь?
— У меня есть всё, — подперев щёку кулаком, я почти улеглась на стол, с тоской глядя на фронт работ. Который по каким-то странным причинам ни капли не уменьшился за больше чем три часа работы. — Но договоров на январь я не наблюдаю, не помню, а значит, не видела и в руки не брала…
— Печаль-беда…
— И не говорите, товарищ финансист. Слушай, а под столом, что за стопка валяется?
— Оп…
И главный хранитель золота в этом бункере с самым мученическим видом полез под стол. Выражение лица у Ромки (а через полчаса пребывания в ограниченном пространстве мы уже вполне сносно ругались с переходом на личности) было таким страдальческим, что в душе шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Не сильно и ненавязчиво, так что, поглядев на байкера пару минут, я потёрла ужасно чесавшийся нос и вернулась к своим баранам.
В смысле договорам и прочим ужасно важным бумажкам. Попутно стараясь не хихикать так громко, когда Кощей, в процессе извлечения недостающей части документации, приложился затылком об столешницу и уронил уже готовую, подбитую толстенную папку, лежащую с краю. Мой лексикон при этом изрядно обогатился парочкой занятных оборотов.
Правда, особой ценности такое приобретение не имело. Когда у вас на руках маленький ребёнок, волей-неволей учишься объяснять окружающим всю глубину их паления исключительно литературным языком, без применения исконного русского мата.
— Писец, — Костин наконец устроился на кресле, морщась и потирая пострадавшую часть тела. Окинул мрачным взором то, что мы ещё даже не трогали и выдал совсем уж печальным тоном. — Большой такой. полярный, пушистый… Писец, млин!
Я в ответ на такую характеристику сложившейся ситуации только хмыкнула неопределённо. И продолжила разбирать перепутанные бумаги и из вороха непонятно чего выкладывать с десяток стопок, имеющих хоть какой-то подобие систематизации. Болело всё. Рука, спина, голова и шея…
А ещё глаза слезились от пыли, скапливающейся на бумагах с поразительной быстротой, изрядно усложняя жизнь всем и сразу. Во всяком случае, нос чесался так, что сдержаться просто не было сил и, глубоко вздохнув, я всё-таки чихнула. Громко, выразительно. Да так, что с десяток листов, лежавших передо мной, плавно спикировали на пол.
— Упс… — смущённо развела руками в ответ на укоризненный взгляд своего временного работодателя. И подняв беглецов, принялась дальше просматривать эту сверх меры занимательную макулатуру. Периодически склоняясь к мысли, что ни одна зарплата не компенсирует все моральные потрясения, при виде того завала, что мне предстояло разобрать.