Хмыкнула, поморщившись. Ну, собственно, кто бы удивлялся, на самом-то деле… Кто угодно, только не я. Андрей действовал по любимому принципу, и отступать не собирался. А его адвокат…
Когда мы вернулись домой, я получила сомнительную честь на собственном опыте узнать, насколько хороши байкеры в искусстве нецензурной речи. К моему вящему удивлению, ни Ромыч, ни Алексей так и не повторились ни разу, попутно перемежая собственные пламенные речи статьями то УК РФ, то экономическим сленгом, явно применяемым не в то время, не в том месте и не при тех обстоятельствах. Впрочем, если бы мысли были материальны, то я на самом-то деле не завидовала бы Владиславу Алёхину. Столько хорошего ему пожелать успели за какие-то пятнадцать минут, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Вот только…
Владислав Алёхин — это в первую очередь адвокат, преуспевающий юрист, лучший в своём деле. А уже потом он брат одного из членов банды, муж сестры Харлей и просто негласный так сказать байкер. И как любой профессионал он очень чётко разделяет свою личную жизнь, собственные привязанности и свою же работу. Смешивать это всё он не собирался, не собирается, и не будет делать. Иначе какой он тогда профессионал?
Друзья-байкеры выслушали меня молча. И так же молча вышли из квартиры, что бы заявиться под утро в непотребном состоянии. Ярмолин вырубился прямо в коридоре, где его и оставили по «доброте» душевной. А Костин просто сидел рядом со мной на диване, уложив голову на мои колени, и молчал, пока я перебирала ему пряди.
Правда, если я надеялась, что они на этом успокоятся, то я недооценила их упрямство. Оставшиеся до первого заседания дни они упорно рылись в законах, рысью носились по городу, даже умудрились каким-то образом попасть в мой родной город и поднять архивы медицинского учреждения, где с меня когда-то снимали побои. Я не стала спрашивать зачем, я не пыталась их отговорить от этой глупой затеи.
Я просто в первые в жизни доверилась кому-то и отчаянно цеплялась за эту надежду, за обещание Ромки, что всё будет хорошо. И это помогало выдержать всё, что свалилось на мою голову, не скатившись в банальную истерику.
— Варь… — негромко окликнул меня Рома, поглаживая ладонью мой живот поверх просторной домашней футболки.
Прикосновение было таким родным и правильным, что я невольно задумалась о том, как же это забавно. Я три года училась жить одна, справляться со всем самостоятельно, привыкала к тому, что дальше всё будет точно так же. Как вдруг судьба расщедрилась на целого байкера-раздолбая, в которого я не смогла не влюбиться.
Но, видимо, что бы всё было равноценно, она, эта самая судьба, решила отобрать самое ценное, что у меня есть — мою дочь. Как говорил один мой знакомый, и можно бы забавнее, но по ходу уже некуда.
— Вареник… — в шею ткнулся прохладный нос, вызывая толпу мурашек по коже. Я невольно дёрнула плечом, лишь чудом не заехав им по подбородку Кощею. А тот лишь тихо фыркнул, предложив. — Пойдем, покатаемся?
— В четыре утра? — я удивлённо покосилась на парня. Но тот лишь мягко улыбался, продолжая меня обнимать.
— В четыре утра? — я удивлённо покосилась на парня. Но тот лишь мягко улыбался, продолжая меня обнимать. И я не знаю, что меня дёрнуло, я просто кивнула в ответ, соглашаясь на более, чем странное предложение…
Прозвучи они от кого-нибудь другого.
Красавец харлей встретил нас чёрным матовым блеском и мягким светом фонаря, поймавшего мотоцикл в ловушку светового пятна. Кощей привычно прошёлся кончиками пальцев по эмблеме, погладил руль и, вновь чему-то улыбнувшись, сел на байк. Поправил перчатки без пальцев, поддёрнул рукава кожаной куртки и лукаво сощурился, поджидая меня. Я же чувствовала себя непривычно в просторном мужском свитере, поверх тонкой майки, простых джинсах и кедах.
Без куртки, которую он всегда натягивал на меня, без шлема и какой-то ещё защиты, садиться на мотоцикл почему-то было страшно.
— Ром…
— Садись, — покачав головой Кощей, обрывая любые мои возражения. И повернул ключ зажигания. — Поверь, так надо, Вареник.
Вздохнув, я только головой покачала, устраиваясь позади него и прижимаясь сильнее к широкой, надёжной спине. Утыкаясь носом с мягкую кожу, вдыхая аромат сигарет, капельки коньяка и немного бензина, смешавшегося с запахом дорого мужского одеколона. Мягкие, рычащие звуки мотора разорвали рассветную тишину двора. И прежде, чем я успела подумать о том, сколько народу мы могли перебудить таким образом, байк рванул с места, унося нас вдаль.