Один, особо нахальный, мирно попивал кофе, пока я валялась в полубреду и делал фотографии с разных ракурсов. Но когда повернул камеру к себе для кадра на фоне меня, я не выдержала.
– Может еще мой нос вблизи сфотографируете?
Он оглянулся, губы растянулись в тупой улыбке.
– А можно?
– Вы в своем уме? – поинтересовалась я, пытаясь привстать на локте, но парень-врач снова удержал. – Тут авария, а не кинотеатр!
Наглец усмехнулся.
– В кинотеатре нельзя снимать, – сообщил он. – А улица – место общественное. Что хочу, то и снимаю.
«Псевдоврач» поднялся и стал аккуратно, но настойчиво отводить его в сторону, но нахал начал махать рукой и уворачиваться, надеясь сделать какой-нибудь снимок.
– Топай давай, – спокойно произнес «псевдоврач». – Займись чем-нибудь полезным… подальше отсюда.
Нахал стукнул его по руке. Я ожидала, что парниша накинется на него и даст сдачи, ну или хотя бы толкнет в ответ. Но тот лишь сложил руки на груди и опустил голову, словно собирается боднуть.
Настырный юноша с телефоном покраснел от злости, губы затряслись, он выкрикнул срывающимся голосом:
– Я гражданин страны! У меня есть права! Могу ходить где хочу, и снимать, что хочу.
Мой щуплый защитник пожал плечами и сказал:
– Снимай и ходи, только не здесь.
– А я хочу здесь!
Внутри меня все закипело, боль в носу уже не режет, но тупая и постоянная, от чего еще хуже. Я подняла на нахала усталый взгляд и прошептала в сердцах:
– Да чтоб тебе… кофе твой дурацкий на себя вывернуть.
Нахал сделал шаг назад, со стороны тротуара послышался дребезжащий звук потертых колес. Он быстро приближался, через пару секунд со спины на наглеца налетел парень на скейте.
В воздухе мелькнул бумажный стакан, и кофе оказался на белом замшевом пальто.
Я изумленно подняла бровь и проговорила:
– Все-таки есть на свете справедливость.
На месте аварии остались только щуплый паренек, который врач, и несколько мужиков. Они сели рядом на бордюр и закурили, время от времени поглядывая в мою сторону.
Потом была скорая, полиция. Мне светили в глаза фонариком, заставляли дуть в трубочку, от чего чуть снова не вывернуло. Прямо на месте взяли кровь, что-то долго писали. Какие-то бумажки для страховой компании, еще что-то. Я плохо соображала, и все делал паренек.
Пришлось заполнить бланки на экспертизу. Я с тоской посмотрела на свою «приору». Машина раскурочена, и восстановлению не подлежит.
На вопросы отвечала несвязно и коротко – на смену злости пришла слабость и апатия. Нос заклеили, вкололи кровоостанавливающее потому, что из него лилось до самого приезда скорой. Доктор сказал, что не сломан, просто ушиб сильный.
Паренек суетился рядом, сыпал медицинскими терминами и заглядывал в мою карту, умудряясь флиртовать с тремя медсестрами одновременно. Доктор на скорой раздраженно отмахивался, требуя, чтоб не мешал работать, но паренька это только раззадоривало.
Когда полез в коробку с анализами, доктор не выдержал.
– Молодой человек! – закричала он. – Если вы немедленно не прекратите, я сдам вас полиции.
Перспектива оказаться в «кутузке», паренька усмирила. Он сел с краю на пол «скорой» и поправил плед у меня на плечах.
– Ничего, – проговорил он со знающим видом. – Все хорошо будет. Я подглядел в отчеты. Сотрясения нет, но стукнуло тебя знатно. А нос заживет.
Я кивнула. Единственное, что сейчас беспокоит – это разбитая машина и негодяй, который скрылся с места аварии.
– Его надо найти, – проговорила я слабо. – Пусть платит.
– Найдем, – уверенно произнес парниша.
Я покосилась на него, надеясь увидеть улыбку или ухмылку, подтверждающие, что так шутит и пытается ободрить. Но тот серьезный, как завоеватель севера в метель.
Смущенно повернувшись к дверце машины, я глянула на отражение в окне и чуть не заревела.
Как и у авто, мой нос перебит и заклеен пластырями. Тушь размазалась, видимо, все-таки плакала. Локоны. Мои чудесные соломенные локоны, которые укладывала целый час, торчат в разные стороны, как у болотной ведьмы.
Когда возня с документами закончилась, предложили ехать в больницу.
Представила, что придется снова бегать по кабинетам, сдавать анализы, одеваться, раздеваться сто раз. И отказалась. Хотя паренек настойчиво требовал, чтоб ехала.
– Вдруг у тебя что-то сломано? – не унимался он. – Или внутренний орган какой разорван. А может все-таки сотрясение, и ты на грани комы.
Я посмотрела на него скучающим взглядом и медленно встала на асфальт.
– Тоже мне, Доктор Маус, – бросила я. – Мне просто надо отдохнуть.