Вкладывая в каждое слово бережность и ласку, он говорит тихо и волнуясь:
— По делу нужно, Варя! На собрание!..
Варвара в сознании своей силы и правоты перед мужем выпрямляется, становится острей, жестче и крикливей.
— Это я тысячу, тысячу раз знаю, что все твои дела нужные! Как же, депутат!.. Дошатаетесь со своими собраниями до того, что еще в тюрьму упрячут… Бессовестные!.. Постыдились бы бога и добрых людей, выдумали какие-то там новые кассы да союзы, — не живется, видишь ты, на готовых местах?.. Не подумал, чего завтра есть будем?..
Долго, с мучительным надрывом, Варвара отчитывает Павла. Он терпеливо слушает. А когда Варвара кончает и исчезает в кухне, — он берет фуражку, робко и нежно прощается с притихшими в углу детьми, бросает грустный взгляд на Варвару, нагнувшуюся перед корытом, и выходит через кухню на грязную, зловонную лестницу, придавленный и сгорбленный, точно несет на плечах многопудовую тяжесть…
В квартире литейщика Морева собирается забастовочный комитет… Настроение рабочих безрадостное… Слухи, что штрейкбрехеры сорвали стачку и что администрация заменяет большинство старых рабочих новыми, подтверждаются…
Морев — молодой бездетный рабочий. Жена его, Анна Васильевна, блондинка в опрятном, сшитом по талии платье, суетится, подает гостям на подносе чай в стаканах и белых кружках, взятых на вечер у соседки…
Павел мало говорит… Положение дела теперь очевидно: стачка проиграна… И он думает больше о том, что скажет Варваре, когда вернется домой…
По тревожным лицам некоторых товарищей Павел заключает, что не один он, а и другие семейные думают о том же и напрягают в себе силы, чтобы не падать духом…
Морев и еще кое-кто держатся спокойно и стараются подбодрить товарищей.
Анна Васильевна входит и выходит, тихо ступая на каблуках, чтоб не производить шума. Осторожно собирает посуду, берет у Павла пустой стакан.
Павел невольно переносится мыслями в свой дом и сравнивает Варвару с женой Морева.
Ему кажется, что он легко вынес бы стачку, если бы Варвара была иной: вела себя с ним не как постоянны заклятый враг, а как близкий товарищ, сочувствовала бы рабочему движению, вот как, например, сочувствует жена Морева…
И приходит мысль, что Варвара, может быть, беременна… Павел мучительно ворочается на стуле и краснеет.
«Нет, Варвару судить нельзя! Жене Морева хорошо, она одна… Может быть, и Варвара была бы иной, если бы у нее не было детей…»
Вечером, когда Павел возвращается домой, Варвара поджидает его полуодетая — без кофты, с распущенными волосами, прикрывающими острые, выдающиеся ключицы плеч.
Она уже знает от соседок все новости завода и осыпает Павла упреками:
— Добастовались?.. У дураков всегде так!.. Дураки потеряют и то, что имеют, а вот те, кто поумнее, приобретают!.. Ваську Теркунова, сказывают, обратно на завод приняли и прибавку еще посулили…
Теркунов — один из штрейкбрехеров, ненавидимый рабочими за то, что заискивает перед мастерами и фискалит на товарищей.
Павел безнадежно и пристально смотрит на Варвару. Он чувствует, что ему надо основательно побеседовать с ней, чтобы убедить в неизбежности того, что случилось…
Он придвигается к Варваре, берет ее за руку и из самого сердца вынимает бережно каждое слово, чтобы смягчить ее гнев:
— Ну, будет тебе, Варя! Как же иначе быть? На то и стачка!.. Ведь если не отстаивать своих интересов, — никогда из этой кабалы не выбьешься… Без неудач в таком деле не обойдешься!..
Варвара не слушает того, что говорит Павел; вырывает руку, и в глазах ее вспыхивает гнев.
— Зачем же тебе первому голову подставлять? А?.. Ученые вы больно, — лезете без разбору вперед, а из-за вашей спины другие товарищи, видишь ты, прибавки получать будут!..
— Какие они товарищи, — говорит Павел.
Варвара ложится на постель, закрывает лицо руками и, часто вздрагивая всем телом, плачет:
— Ра-азнесчастная моя доля!..
Всхлипывания ее будят Катюшку… Она поднимается на худых круглых локотках и тоже начинает плакать.