- Гриша! - ноги у меня были ватные и подкашивались. - Гриша, куда ты меня приволок? Фу, мерзость, какая!
- Да ладно, - махнул он на меня пухлой ручкой, - Сашка - просто душка, он тебе понравится. Будем пить спирт по всем правилам. В ординаторской, с дежурным врачом, ночью.
- Я бросила.
- Это надо попробовать!
Саша оказался приятным, интеллигентным доктором. Заведующим гинекологическим отделением. Смущенно улыбнулся, сначала пожал, а потом поцеловал мне руку. Рука у Саши была нежная, почти девичья. У него в отделении работали почти одни молодые мужчины, я себе представила, каково женщинам у них лечиться, но женщинам, которые беспрерывно заглядывали в ординаторскую и с любовью и обожанием смотрели на Сашу, это страшным не казалось.
- Сашка, закрой дверь, а то эти влюбленные кошки от нас не отстанут и не дадут спокойно выпить. - грозно скомандовал Гриша.
Саша выглянул в коридор, крикнул:
- Вера, я занят. - и закрыл дверь на ключ.
Гришка по хозяйски, вытаскивал стаканы, спирт из шкафов. Из своей сумки - закуску, вполне подходящую к напитку. Кильку, тушенку, колбасу, хлеб.
- Ты хочешь поить Варю спиртом? Нет, таким девушкам это противопоказано. - Саша достал бутылку коньяка, шоколад и лимон.
- О, - Гришка довольно пихнул меня в бок, - ты ему понравилась. Сорок пять лет выдержки! Даже меня таким не угощает!
Для меня было все равно, спирт, коньяк, по ужасу, внушаемому мне, они находились рядом. Однако, я оценила достоинство этого напитка, чуть позже. И расхрабрившись, спросила:
- Саша, а вам не противно? Как вы потом с женщинами общаетесь?
Гришка бессовестно рассмеялся. А Саша, смущенно улыбнувшись, ответил:
- Чем больше смотрю, кхм... туда, тем больше люблю женщин.
Варвара и черешня.
Через несколько лет, меня решили снова отправить к тетушке в гости, в Чечню. Но уже одну. Я была вполне взрослая барышня лет двенадцати, на паровозе я доехала с родственниками, сдали меня с рук на руки тете Неле. Приехала я в самом конце мая, сразу после окончания учебного года.
- Тебя ждет сюрприз! - сообщила тетушка.
Но на все мои приставания тетушка хранила гордое молчание, но видно было, что ей нелегко это давалось. Сюрприз обнаружился сразу, при входе в квартиру - запах стоял такой, что сомнений не было - клубника! На кухне стояло десять, десять ящиков спелой, с одурительным запахом клубники! На двоих! Десять ящиков! Я никогда не ела ее так - до состояния "фу, я больше не хочу". Без ограничения - лопай, сколько хочешь.
И жить нам предстояло в новом доме, где она получила квартиру, на седьмом этаже, откуда открывался замечательный вид на Грозный, совсем рядом с кафе "Минутка" и площадью Ленина.
Коллекция тетушкиных кактусов прекрасно расположилась на лоджии. Таких лоджий я не видела на нашем диком Урале, и даже не могла представить, что такое счастье существует. На нее было два выхода - с кухни и из комнаты. Широченная, длинная лоджия - просто поразила мое воображение, на ней разместился стол, кресла и получилась летняя столовая. На кухне мы практические не ели. Первый ужин свежая, представляете, свежая картошка в мае, и клубника со сметаной. Я снова попала в рай.
Утром нас забирал автобус и увозил в совхоз. Узнав, что приехали дикие родственники, тетушке снова, по старой памяти несли угощения, в таких количествах, что от половины пришлось отказаться - нас же только двое! Мне очень понравилась работа тетушки, особенно лаборатория. Там стаяли всякие склянки, колбы и чашки Петри, и прочие химические устройства, но проводились опыты не на мышах, фу... жалко ведь скотинок, а на ягодах, зеленом горошке, бобах, картошке и на всем, что произрастало в совхозе. Приносили громадные корзинки овощей и фруктов для опытов, из них выбирали самых-самых, штуки три, остальное выкидывали. Я, с детства не переношу выкидывание продуктов, поэтому я боролась с этим, как могла - лопала.
Первые два дня, я ходила красивая, в новых лаковых босоножках, в платье и причесанная, кукла, а не девочка. Чем вызывала восторг у работниц, в особенности у поклонницы "Made in Kungur", которая постоянно ставила меня в пример моей же тете. Но, в тридцать с лишним градусов жары быть примерной девочкой, это слишком. Я залезла в шорты, майку и тапки и пошла знакомиться с населением. Получила рекомендации от тетушки, о девочках моего возраста, дочках друзей. Вышла в поселок. Жарко, немного пыльно, на окнах шторы плотно задернуты, и никого нет. Про шторы вспомнила, что тетушка объясняла - так создают тень и берегут прохладу в доме. У нас, конечно, все наоборот, как можно больше света в квартиру, солнца нет полгода, летом успевай - хватай! Тихо. Все на работе. Дошла до дома рекомендованной девочки, постучала. Меня, как то скучно приняли, и с не скрываемой радостью попрощались. Ну, и ладно. Двинулась дальше. Выйдя за поселок, увидела пыльные просторы и малюсенькую, но характерную речку. Там плескались, бегали и радовались жизни разновозрастные дети.
Когда я вернулась вечером, к тетушке в лабораторию, после войнушек, лазанья по берегам речки, купания, грязная, вся в глине, растрепанная и тоже довольная жизнью, тетя чуть не грохнулась в обморок.
- Там же гадюки! Там же мальчишки! Они тебя могут обидеть!
- Гадюки лучше, чем эта снулая Ларочка. - сообщила я тете, в предвкушении завтрашнего дня.
Домой возвращались всегда по одному маршруту. Автобус высаживал работников совхоза на площади Ленина, и мы шли тихими улочками до нашего нового дома. На улочках были старенькие домики, немного новых, и все они усажены громадными кустами разноцветных плетистых роз. Розочка размером с пятикопеечную монетку, белые, желтые, розовые, красные и так вкусно пахнущие, я бессовестно надирала себе новый букет, каждый день. На ужин клубника, клубника и еще раз клубника по разному. Чай на балконе, среди гигантских махровых календул, солнце, постепенно гаснущее за городом, прохлада, слипающиеся глаза. Точно, это рай.
Что бы отвлечь меня от гадюк и мальчишек, которые уже с утра ждали меня у лаборатории, тетя решила отправить на плантацию черешни, которая как раз созрела. Прочитав мне длинную нотацию, о технике безопасности подрастающей белой девушки, из северных краев, отпустили под честное слово, и под грозный взгляд в сторону работниц, собирающих урожай. Мы долго тряслись в грузовике, среди ящиков и кошелок и выгрузились на просеке. Слева плантация вишни, справа плантация черешни. Посредине грузовик и куча ящиков. Я петляла от черешни к вишни, я пробовала ягоды снизу, сверху, сбоку, лежа, сидя на верхушке, из собранных ящиков, снова снизу и сбоку и сверху. Потом легла посередине раздела между вишней и черешней и думала6 "Жаль, что больше в меня не влазит. А еще хочется. Это тебе не уральская вишня, от которой на второй ягоде сводит скулы. Это тебе не привозная черешня, которая спела в дороге. Надо съесть еще ягодку вишни... и черешни. Я ведь буду жалеть, когда вернуть домой. Нет, я буду жалеть, еще раньше, уже сегодня, когда мы приедем в Грозный. Нет, еще раньше, когда мы поедем в совхоз. Да, нет же, я уже начинаю жалеть, что в меня так мало поместилось!". Я чуть не заплакала от обиды. Я лежала на теплой, почти горячей земле, смотрела сквозь пляшущие листья на солнце. Ягоды призывно блестели красными боками, почти просвечивая от своей зрелости, такие сладкие, такие черешнего-вишневые... нет, больше не лезет.
Я встала, обиделась на всю черешню с вишней на свете и пошла пешком до совхоза. Когда дошла, тетя меня чуть не убила. Меня могли украсть и продать в жены, я же беленькая и блондинка, я могла потеряться, я могла заблудиться, опять потеряться, опять быть украдена и продана, опять заблудиться... но мне было все равно, я была обижена на себя и вишново-черешневое изобилие, которое не желало поместиться в меня всё, и уехать со мной на Урал, я была несчастна... даже оставшиеся еще пять ящиков клубники не смогли меня утешить. Даже обещанные каждый день мне ведра с черешней и вишней в лаборатории не смогли утешить мое горе. Я чувствовала себя изгнанной из рая, на Урал. Что значат эти гипотетические "могла", по сравнению с тем, что я потеряла?