– Привет, Шурик! – Голос напряженный, но при этом Андрей прикидывается оживленным. – Как там город без меня? Стоит?
Шурик. Шура. Шуруп еще иногда. Лучшая подруга или даже друг. Можно сказать, братан.
«Выход из френд-зоны – дело очень сложное, порой практически невозможное. Андрей воспринимает вас исключительно как человека, а не как потенциального полового партнера, не видит в вас будущую спутницу жизни, понимаете?» – сказала Александре психолог в тот единственный раз, когда она решилась обсудить свою проблему со специалистом.
– То есть для него это примерно… как отношения с родственницей? Он думает, что это кощунство? – спросила Александра.
Психолог поглядела на нее с жалостью.
– Хуже. Если я правильно понимаю, он вообще об этом не думает. Ему это попросту не приходит в голову.
К психологу Александра больше не ходила: не видела смысла. Да и тетка оказалась противная, такой сложно доверить копаться в своей душе. И советам ее следовать вряд ли получилось бы.
– Все по-прежнему, – ответила Александра. – Ты-то как?
– Я еще не видел свой новый старый дом. Но уже прибыл на остров и даже сделал доброе дело: подвез женщину с девочкой. – Андрей усмехнулся. – А вообще тут… – Он замялся. – Тут тихо. Думаю, это то, что мне было нужно. Спасибо за совет, Шурик. Ты спасла меня в очередной раз.
«Я совсем не то хотела сказать! Ты понял неправильно, тупица!» – хотелось выкрикнуть ей, но вместо этого она произнесла:
– Ты уж не подведи меня. Покажи, на что способен.
Они помолчали. Обычно молчание давалось им легко, это ведь малознакомым людям требуется срочно заполнить паузу, чтобы не ощутить неловкости. Но сейчас словно бы что-то разделяло их. Может, ее горечь. А может, его волнение, необходимость понять, сумеет ли он справиться с новыми реалиями.
– Не буду отвлекать, – проговорила Александра. – Я и сама на минутку выскочила позвонить, работы полно. Хотела узнать, как ты добрался. Если что, ты знаешь…
– Я на расстоянии телефонного звонка, – закончил он. Фраза была заезженная, но ей нравилась. – Знаю. Пока, Шурик.
Его голос погас, растаял где-то вдали, на далеком острове посреди Быстрой. Александра сделала глоток. Кофе остыл, но все равно оставался вкусным. Пора было возвращаться. Не потому, что так уж много работы, тут она соврала. Но ведь Лиза начнет названивать, спрашивать, придется что-то отвечать…
Александра почувствовала, что сильно устала, сама не понимая, от чего именно. От жизни, наверное. От необходимости притворяться, делать то, к чему не лежит душа, и запрещать себе то, чего хочется больше всего на свете.
Вот сейчас ей хотелось написать заявление на увольнение, собрать вещи и рвануть на Варварин остров, чтобы сказать Андрею: «Когда я говорила, что тебе нужно начать с нуля, вернуться к себе настоящему, перестать жить в соответствии с чужими ожиданиями, я имела в виду, что тебе стоило бы пересмотреть наши отношения, что нам можно попробовать сделать что-то вместе. Я вовсе не желала, чтобы ты сбежал от меня бог знает в какую глушь!»
Но при мысли о том, как вытянется его лицо, когда он ее увидит и услышит эти слова, сделалось так тошно, что Александра задавила внутри мимолетное стремление, запила его глотком холодного кофе и встала из-за столика.
Остаток дня прокатился, как шар по узкому желобу: направление задано, сила тяжести тащит вниз, никуда не вырвешься. Без четверти шесть они с Лизой встали, выключили компьютеры, оделись, вышли, заперли дверь, на которой висела табличка «Дизайн и верстка», сдали ключи на вахту и пошли в разные стороны. Лизу, как обычно, забирал муж, а Александра направилась на стоянку, где парковала машину. Ехать нужно минут двадцать, пробок в ее сторону обычно не бывает.
Жила Шура в четырехэтажном доме, построенном в начале десятых годов нового века. Он считался «элитным», и эта «элитарность» выражалась в расположении дома близ набережной, довольно больших по площади квартирах, в охраняемой придомовой территории и бабушке-консьержке.
Дома Александра немного нарушила заведенный распорядок, добавив к ужину белого вина. Пить, когда у нее плохое настроение, она себе обычно не позволяла: есть шанс расклеиться пуще прежнего.
Но сегодня ей нужно было хоть немного расслабиться, снять напряжение. Да что там, надо как-то заставить себя переползти через этот вечер! Потом, возможно, станет полегче. Во всяком случае, привычнее.
Сделав первый глоток, Александра села в кресло и прикрыла глаза. Сейчас бы поплакаться кому-нибудь в жилетку – матери, сестре, подруге. Но вот беда: мать давно умерла (а когда была жива, не выносила, как она выражалась, «нытья»), сестры у Александры не было, а лучшим другом был человек, на которого и хотелось пожаловаться.