Второй сапожок полетел в другую сторону. Девушка зашагала к дому. Раздавленные грибные шляпки противно холодили ступни, а опавшие иголки больно впивались в пятки. Шишку пнула, тоже неприятно… Хотя что может быть противнее и больнее сжимающей обуви?!
— Готовлю я хорошо! Ха! — прокричала Варвара и на ходу разворошила косы. — А по голове как погладил! Будто я ему котёнок неразумный!
Вихрем ворвавшись в дом, она отодвинула медвежью шкуру, подняла половицу, достала две тяжёлые книги в потемневших кожаных обложках с медными уголками и заклёпками. Одну полистала, отложила.
— Я ему покажу! Я ему докажу… Не буду больше мямлить… — бормотала Варвара себе под нос, листая вторую. — Дурацкие травки, непонятные поганки! Я… Я миры тоже смогла бы двигать! Если бы ещё всё было записано… А то придумывай… Как придёт в следующий раз, я ему, не таясь…
Варваре не положено было иметь книги — только свитки с бесконечными рецептами отваров и примочек, незапоминаемыми названиями всякой травы и пояснениям к ступкам и пестикам. Книги она только на время могла брать у Аннушки и переписывать, чтобы лучше запомнить. Золото у неё было — для оплаты продуктов. Один камушек вёл в деревню где жила старая Аннушка, знахарка, бывшая кощеева сестра. Она без ведома Кощея доставала для Варвары книги — сразу заметила в девушке талант, который Кощей не разглядел. А может, и не вглядывался. Аннушка говорила, что надо с ним поговорить, показать, что Варвара уже умеет, тогда он согласится учить её другому. Только зачем эту ему? Положено второй сестре кашеварить да зельеварить, хорошо сможет устроится в Яви среди людей! Не менять же вековые устои ради какой-то временной девчонки? Которую ему навязали…
Варвара уронила книгу, обняла себя за колени и расплакалась. Как следует поплакать не удалось — из сундука дважды звякнуло, значит, кто-то зовёт поговорить. Девушка тяжело вздохнула, достала дрожащую тарелку с изумрудной каёмочкой, стукнула ногтём один раз, чтобы только голос передавался. Показываться в таком виде даже Любаве не хотелось.
Глава 5
Никита выпал из второй реки и повалился лицом вниз, раскинув руки. Мешок придавил спину камнем, хотя в нём уже ничего, кроме запасной одёжки и не осталось. В этот раз всё прошло ещё хуже — гул от чёрных волн проникал до костей, и всё тело как будто до сих пор продолжало вибрировать. Никита вздыхал и вздрагивал, выдыхал и вздрагивал. Пахло еловыми иголками. Наверное, это из-за них саднило щёку.
Что-то кольнуло тыльную сторону ладони. Никита отодвинул руку, не открывая глаз. Кольнуло ещё раз, сильнее. Никита приподнял правое веко. Скачущее чёрное пятно приблизилось, клюнуло в ухо и каркнуло.
— Встаю, — прохрипел юноша и с трудом сел.
Никиту мутило, глаза никак не могли сфокусироваться.
— Вот он, Кощея победитель, невест освободитель… — пробурчал он, дёргая нитку на запястье. Она, наконец, поддалась и соскользнула, но ворон не спешил уходить. Он несколько раз подбегал к Никите и отбегал, всё время в одну сторону по течению реки.
— А, туда мне дальше? — сообразил Никита. — Спасибо, птица учёная.
Ворон каркнул на прощание и нырнул в прозрачную воду. Поверхность не шелохнулась. Никита вздохнул и помассировал голову. Пить хотелось ужасно, но река в белом русле не вызывала доверия. Даже, вон, ни одной иголочки в воде не плавает! И рыб нет!
Никита медленно побрёл вперёд, стараясь подбодрить себя тем, что первая кощеева сестра оказалась нисколечко не страшной, только слегка чудной. Ну, у людей в возрасте такое бывает… Так что обычная старушка. О коне позаботится.
Сначала елей вокруг было по пальцам пересчитать, только странные все — от жёлтого до тёмно-оранжевого цвета. Но чем дальше вела речка, тем меньше попадалось жёлтых деревьев, а дальше уж господство перешло к синевато-седым и обыденно-зелёным, и стояли они плотнее, нависнув над рекой и загораживая голубое бессолнечное небо. Вдруг среди стволов он заметил прореху, вроде даже и тропинку. Никита свернул от реки и пошёл по ковру из потемневших иголок.
Среди елей дышалось свободно, как будто силы прибавлялись, и юноша даже забыл о мучившей его жажде.
В глубине леса деревья попадались всех цветов, шуршало что-то в невысокой сухой траве, редкие длиннохвостые синицы вылетали из веток в поисках красных ягодок, а зелёные дятлы искали насекомых. Было сумрачно. Никите померещился в зарослях тройной серый хвост, но думать о кикиморе не хотелось, и он сосредоточился на растениях. Он скоро понял, что тут не только ёлками всё засажено, разные хвойные деревья встречаются — можжевельники с чёрными пахучими плодами, пышные сосны, лиственницы, стройные кипарисы. И как это всё в одном месте уживается?