— Да ну тебя! Пупырчатка это, вспомнила. Можешь достать?
— Конечно! — ответила Варвара. — Мне всё равно к Аннушке надо. Но послушай, Любава, это займёт много времени, мне ещё оплату ей достать надо. Может, попросим Марью его расколдовать? Она же не знала, что это мой друг…
Никита встал на все лапы и гавкнул, привлекая к себе внимание, и зарычал.
— Он говорит, это не женщина заколдовала, — нахмурилась Любава. — Но женщина там была… Взрослая, светловолосая, красивая, как зимний закат.
Никита покружился вокруг своей оси, что-то заворчал.
— Это он всё говорит? — не поверила Варвара.
— Я тебе зелье сделаю, поймёшь, — отмахнулась Любава. — Это не только звуки, но и мысли, взгляды, интонация… Слушай! Говорит, с женщиной был мужчина. В постели. Она ему спину разминала. Не молодой, не старый, весь шрамах, цепью и ремнями перевязанный. Вот он его и заколдовал.
— Не может быть! — ахнула Варвара и опустилась на траву рядом с псом. — Я виновата! Надо было тебя задержать и отговорить, Никитушка! Любава, может, Марью позовём? Втроём решим, что делать!
Никита зарычал опять.
— Он говорит, она смеялась над ним. Кощей что-то ему злое сказал — он не помнит, а женщина повелела Кощею расправится с Никитой… Но это точно неправда, — перебила сама себя девушка. — Ты, наверное, перепутал. Она ему повелеть ничего не могла. На ухо ему шепнула? Ну вот! Ты уверен, что это не она тебя заколдовала?
Пёс гавкнул. Любава покачала головой и объяснила Варваре:
— Всё твердит, что Кощей его зачаровал. Как именно и что говорил при этом — не помнит.
— Кощей в этот раз уставший был, Любавушка, мог в сердцах…
— Да в каких сердцах, Варя! Нет у него никакого сердца!
Варвара несогласно поджала губы и встала.
— Но он всё равно был сердитый, ты же заметила. Сказал, что война скоро будет…
— Ладно, сестричка, давай сначала сварим тебе зелье, а Марью позовём, когда Кощей уйдёт. Тише едешь — дальше будешь.
— Хорошо, — вздохнула Варвара. — Запиши мне это название, пупырник, как его там…
— Пупырчатка двуслойная крапчатая, — поправила Любава.
— Да, это! Я пойду к Аннушке.
— А с ним что будем делать? — спросила первая сестра, указывая на серо-чёрного то ли пса, то ли волка.
— Может, у тебя побудет?
Любава тоже встала и сердито ответила:
— Подумай! Кощей за Вихрем придёт! Может через неделю, а может, сегодня ночью. Думаешь, он Никиту не учует? Даже я издалека почуяла! Думаешь, обрадуется, что мы тут бывшего богатыря приютили? Которого он лично превратил и прогнал?
— Ты права, — вздохнула Варвара. — Возьму его с собой.
Глава 7
Всю дорогу до дома Никита плёлся за Варварой, опустив нос. Единственным преимуществом собачьего тела было то, что молочная река пропускала без давления, гул почти не ощущался, а чёрных линий он вообще не увидел. Словно сквозь туман прошёл. Да и Варваре, похоже, было так же легко.
А вот остальное… Пахло всё, как будто специально лезло в нос! Никита чуял зайца до того, как увидит, ощущал аромат трав там, где проходила Любава. А цвет! Рыжие волосы первой кощеевой сестры казались жёлто-зелёными, да и кожа приобрела в собачьих глазах зеленоватый оттенок. Весь окружающий мир стал почти полностью серым. А ещё всё шевелилось… Никита и не представлял, сколько вокруг разного движения! И оно сопровождалось звуками — каждый шелест крыльев, каждую падающую с ёлки иголочку слышал Никита собачьими ушами.
Но худшее — хвост. Он делал, что хотел — поджимался, вставал трубой, а то и дёргался из стороны в сторону так, что болтало всё тело.
В мире второй сестры, как и в первом, было так же светло, как и раньше, хотя Никите казалось, что уже должен был наступить вечер. Опять чары! Он зарычал, и Варвара стала говорить что-то утешительное и бессмысленное.
Девушка сначала оставила Никиту на улице, чтобы переодеться и приготовить постель, а потом пустила в дом. Она постелила ему коврик у двери, забралась под одеяло и хлопнула в ладоши. На мир опустилась тьма, только кристалл на столе мягко светился оранжевым. Или не оранжевым — Никита теперь точно не знал.
— Надо поспать, Никита. Туда, куда нам надо, сейчас только-только наступает утро, а у Аннушки ночь.
Никита долго не мог заснуть — слишком много тревожащих, наводящих ужас мыслей крутилось в его лохматой голове, и все о сегодняшнем дне. Когда он пытался подумать о будущем, его сковывал страх от того, что он может остаться собакой навечно. Варя ворочалась и тяжело дышала. Никите показалось, что он только заснул, только провалился в чёрный сон без сновидений, как Варвара вновь хлопнула в ладоши: