Она надолго замолчала, глядя в одну точку и мелко трясясь. Никита устроился ей под бок и вздрогнул, когда она неожиданно заговорила снова:
— Мне только одно не по нраву, Ник. Если бы я не знала, что Кощей не выпускает доспех из рук, я бы подумала, что это не Кощей.
Никита вскочил и разразился возмущённым лаем.
— Да, я тебя понимаю, — кивнула Варвара и с трудом поднялась на ноги. — Он тебе сразу не нравился, потом он тебя превратил, а теперь вот это всё. Но поверь, я его пять лет знаю. И это совсем не Кощей.
Она хлопнула в ладоши, ойкнула от боли. Мир вспыхнул бессолнечным светом, который осветил разнесённую комнату. Варвара медленно ходила туда-сюда, иногда поднимая что-то из вороха перьев.
— Нехорошо. Лечебный настой пролился. Аннушку придётся просить приготовить много новых ингредиентов… Смотри, как хорошо. Книгу я успела сунуть под покрывало. У меня тут тайник, знаешь? Нет, конечно, не знаешь. Даже Кощей не знает. Так. Так. Плакать не будем. Ведь это хорошо. Если бы он узнал, что я от него не только тебя скрываю… — Варвара взялась за грудь: — Что-то сердце кольнуло. Пойдём-ка к Любаве, а, Ник?
Никита гавкнул, но Варвара не поняла. Он подошёл к открытому сундуку, постучал лапой. Она всё равно не поняла. Пришлось зубами вытаскивать сарафан.
— А-а… — тускло протянула девушка. — Я у Любавы переоденусь. А то сарафан перепачкаю, только лишние силы тратить на очистку. Без гордости-то можно и в рванье ходить!
Прежде чем перейти реку, Никита всё же окунулся, чтобы смыть сажу… и ощущение от хватки Кощея на загривке.
Любава сидела на изумрудной траве, скрестив ноги, окружённая козами и курами, и тормошила кончик рыжей косы. Завидев Ульяну и Никиту, она подскочила, распугав кур, и бросилась навстречу. Никита запрыгал, завилял хвостом, а потом завыл: «Посмотри, что!»
Но Любава уже увидела.
— Варвара, что с тобой?! Варенька! Это что, он сделал?!
— Да нет, Любава, — отмахнулась девушка. — Это я сама полезла обниматься. Гордости у меня, знаешь, нет.
Варвара глупо засмеялась и опять задрожала. Никита заскулил. Любава, нахмурившись, поводила у Варвравы перед глазами рукой и воскликнула:
— Да она заморозилась! Никита, ты не видел, она не делала пальцами вот так? — девушка показала жест.
— Плакать мы не будем, — пробормотала Варвара, но Никита уже был на грани, хотя богатырю не положено.
— Не будем, — согласилась Любава. — Хотя я уже. Видишь, глаза красные?
Хоть было не до того, но Никита тут только заметил, что и в глазах у девушки изумруд.
— Никитушка, ты-то в порядке? — спросила Любава и ответила на его гавканье: — Ну, синяк — это ерунда, пройдёт. Мы Варю сначала разморозим, а потом подлечим. В заморозке раны не затягиваются, просто замирают. И чем дольше она заморожена, тем сложнее отморозить, понял?
Никита гавкнул, а бледная Варвара не реагировала больше на слова, но послушно взяла Любаву за руку и последовала за ней в маленький домик, который служил кухней. Никиту оставили снаружи с зажаренной до хрустящей корочки курицей, в которую он тут же вцепился, представляя, что перегрызает горло Кощею. Сначала из домика потянуло дурманящим ароматом трав с горькой ноткой водки, и вскоре после этого раздались рыдания. Никита поскрёбся в дверь, но его не пустили. Пришлось шататься вокруг, кур пугать. Наконец, Любава вывела всё так же рыдающую Варвару и отправилась с ней к реке смыть кровь. Никиту опять бросили одного, и он обиженно улёгся у входа в избушку первой кощеевой сестры.
Любава отодвинула все шторы и занавески к стенам, чтобы пустить в помещение больше света. Варвара, обнажённая по пояс, сидела на подушках, прислонившись к стене, а Любава обрабатывала раны тёмно-зелёной с вкраплением жёлтых точек кашицей. От соприкосновения с кровью смесь темнела, а через некоторое время светлела до песчаного оттенка и отваливалась, оставляя только розовые линии на месте ран.
— Пройдёт, не волнуйся, — приговаривала Любава. — Маленько потерпи, и будешь как новенькая. А следам надобно время и одно чудесное снадобье, которое я тебе намешаю, но и они пройдут.
У Варвары по щекам так и текли слёзы, хотя казалось, что их уже не должно было остаться. Она осторожно подняла правую руку и положила на грудь в районе сердца.