Варвара сжала губы, отодвинула кружку и хотела возразить — возражений у неё был миллион, но Любава положила ей руку на плечо и сказала:
— Спасибо тебе, Марья, за угощение. Ты, разумеется, права. Ты и старшая, и дольше всех здесь.
Марья благосклонно улыбнулась первой сестре.
В молчании Варвара и Любава шли к реке, и только перейдя на другую сторону, первая сестра недовольно проговорила:
— Я тебя всего на несколько месяцев младше, но ты и правда порою словно ребёнок. Ты ей лишнего не говори! Она с Кощеем ближе, чем мы: видишь, и поссорится может, и поспорить, и даже пригрозить! Донесёт ещё, как ты после всего приходила и ногами топала. Он тебя просто вышвырнет, не доучивая…
— Не поучай меня, пожалуйста, — резко ответила Варвара. — Может как раз грозить ему не стоило. Может, поэтому он на нас набросился. Может, поэтому Никиту зачаровал.
— Этого мы не узнаем.
— В придачу, Любава, Никита же сказал, что она смеялась. И что кости ему разминала. Так ведут себя, когда ссорятся?
Любава, задумавшись, ответила не сразу.
— Кости разминать — это её работа, как моя за конём присматривать, а твоя — еду готовить. Мы это продолжим делать и после сегодняшнего. А насчёт смеха — может, Никита от страха всё перепутал.
— Ну да, так перепутал, что сам в собаку превратился, — язвительно сказала Варвара. — Я думаю, Любава, не надо придумывать сложные объяснения, когда есть простое. Марья что-то недоговорила. Что там за условия такие у Приморского царя, что она с Кощеем поругалась, а он из себя вышел?
— Коли он согласится — тогда всему свету известно станет, Варя. Давай об этом забудем и хоть с Никитой разберёмся. Может, и впрямь ему домой надо, хоть будет при семье жить.
Никита от этого предложения в восторг не пришёл. А когда узнал, что за условие поставил Кощей, поклялся лично перегрызть чародею горло — вряд ли без головы он останется бессмертным.
— Ты его защиту видел? — спросила Варвара. — Как ты там что перегрызёшь? Кости, жжёное дерево и болотное серебро. Говорят же, что его имя от доспеха и пошло: «Кощей — доспех из костей».
«Кощей объелся щей», — обиженно ответил Никита.
— Он бессмертный, Ник… Никита, — проигнорировала Варвара глупую шутку. — Ты сам видел цепи и ремни — они его бессмертное тело вместе держат, а всё то, что в волосы вплетено, ещё дополнительную защиту даёт.
«Домой не ворочусь, что мне там делать! — проворчал Никита. — А если кто узнает! От смеха дальняя гора рухнет».
— Нашёл, о чём беспокоиться.
— И правда, какой уж тут смех! — поддакнула Любава. — Слушай, Варвара. Мне ещё кое-какие травки от Аннушки нужны. И мёд. Чтобы твои шрамы подлечить. Не сходишь ещё раз, а?
— А вдруг Кощей вернётся и меня не застанет?
— Уж накормить я его сумею, сестричка! Может, если скажу, что ты очень испугалась и ушла гулять, то он поймёт.
Варвара только грустно усмехнулась и потёрла грудь — там как будто цепи не хуже кощеевых теперь всё сдавливали.
Аннушка заохала, увидев Варварино лицо и ладони, нашла какой-то рецепт, нацарапала на берестяной табличке для Любавы, собрала в мешочек травы, мёд положила и принялась расспрашивать, что случилось. Варвара помолчала немного.
— С Кощеем что-то не так, Аннушка.
— Да ну, доченька, с ним тысячу лет всё одинаково, с чего ты взяла, что за день всё поменялось? Старый дуб бурей не сломаешь!
— Пусти Никиту в дом, Аннушка.
— Волка этого? Зачем? Ещё разворошит тут всё.
— Не разворошит. Он собакой недавно стал.
Аннушка нахмурилась, но открыла дверь и позвала Никиту. Тогда Варвара рассказала женщине всё как есть, а Никита кивал и гавкал, подтверждая её слова. Как Никита приходил, и она узнала своего друга из детства, как сняла маску старухи, и как его отговаривала… Потом дала Аннушке хлебнуть отвара из фляжки, и тогда уже Никита рассказал, как дошёл до третьей сестры и как Кощей превратил его. Потом Варвара очень сухо рассказала о том, как Кощеё приходил за Никитой и как они с Любавой ходили к Марье.
— Знаешь, Аннушка, а она ведь ничего про мои шрамы не сказала, словно не заметила…
— Я её едва ли не знаю, Варя, но по рассказам прошлых сестёр выходит, что она сразу была жёсткая, как засохшая корка хлеба, даром что красавица, — ответила Аннушка. — А вообще, поживёшь пятнадцать лет с Кощеем, тоже сердца лишишься.
— Неужели и ты в это веришь! — вспыхнула Варвара. — Есть у него сердце, просто глубоко и далеко запрятано, а может, заморожено.