Варвара решила, что надо подойти и спросить, хоть на ломаном языке, хоть жестами, но стоило ей подойти, как несколько человек разом обернулись. Девушка успела только заметить, что лица их не имеют выражения, а в глазах горит синее пламя, как они молча бросились на неё. Она резко разжала кулак, чёрный камень упал на землю…
Ничего.
Варвара бросилась бежать, и три шага спустя мир уплыл из-под ног, и она вывалилась в свой маленький хвойный мирок, упав спиной на поганки и мухоморчики.
Дни тянулись бесконечно долго. Никита пытался посчитать, когда отец дал ему трижды по дюжине дней, чтобы найти невесту. Кажется, трижды по дюжине лет назад то было… Шерсть становилась всё жёстче, и Никита сам замечал, что растёт, да ещё и вечно был голодным. Любава готовила много и вкусно, но этого не хватало. Брюхо как злодей, старого добра не помнит. Никита убегал в Явь поохотиться на кроликов — Любавиных было жалко.
Девушки пытались связаться с Марьей, но она лишь раз ответила голосом, чтобы не тревожили её.
Никита часто играл с Горошком, который сначала с опаской отнёсся к большому волку, но потом, похоже, учуял что-то знакомое, и они вместе бегали наперегонки по изумрудной траве. Никите всё больше нравилась такая жизнь, и он всё реже вспоминал о том, что когда-то был человеком. Впрочем, и в бытность царевичем ему что-то такое нравилось: гулять на по полям и лугам, за рыбами в речке наблюдать, купаться вволю.
Никита даже подумал, что убивать Кощея ему в сущности незачем. Невеста ему теперь без надобности, возвращаться домой к насмешкам братьев и всего двора не надо, а девушки скоро сами освободятся. К тому же, Кощей делом занят — по словам Варвары, против него опасная и большая армия собиралась…
Когда приходил Кышка, все трое пытались найти правильные вопросы, но всё было мимо, и кот навещал их всё реже. Но он рассказал друзьям, что в Приморье Кощей тренирует войска — и Приморские, и другие, те, что откликнулись на зов Кощея. А царь Иван строит новый небывалый корабль — специально под Кощеевы чары. Говорили, что Синемордый всё ближе, хоть никто его не видел.
Любава беспокоилась, что в Приморской столице плохо смотрят за чёрным жеребцом Вихрем, что он скучает — и сама скучала. Беспокоилась она и о многом другом, но молчала, старалась не тревожить лишний раз Варвару. Та не знала, что Любава на всякий случай собирала мешочек травницы в дальнюю дорогу.
Варвара же углубилась в свои книги, сходила ещё к Аннушке и потребовала всё, что у той есть. Любава отправляла ослика с едой за вторую реку, а Никиту гоняла проверять, чтобы Варвара не только ела, но и спала.
В тот день Никита развлекался тем, что пугал кур. Отбежит, спрячется, а потом как выпрыгнет! Глупые пеструшки бросались под лопух и долго не выходили. Обычно Любава на него ругалась — куры потом плохо неслись. И вот выбегает девушка из дома — точно ругать будет! Никита сделал вид, что просто гуляет, а куры — что куры? Глупые они, неизвестно чего напугались!
— Никита! — крикнула Любава. — Быстрее к Варваре! Кощей посылает знак, что скоро будет. Пара часов есть! Я попробую его уговорить, чтобы к Вареньке не ходил, но как получится! Понадеемся, что он уж успокоился.
Никита ринулся к месту перехода, привычно перемахнул белизну с чёрными линиями, выпрыгнул в мир второй сестры, окунулся в еловый запах. Варвару он застал за чтением. На столе царил бардак — камни белые и серые, пятнистые и полосатые, обугленные ягоды, угольки, разноцветные соли в баночках, нитки…
— Чувствую, Никита, — отмахнулась она, когда пёс передал предупреждение от Любавы. — Сейчас приберусь.
Через час Никита уже весь извёлся, и Варвара, заметив его страдания, отложила большой потрёпанный том.
— Ладно! Уговорил!
Она смела всё, что валялось на столе, в объёмную корзину, накрыла платком. Пятна тщательно вытерла, постелила чистую скатерть, поставила можжевеловые веточки с ягодами в глиняный кувшин.
«Запах!» — предупредил Никита.
— И правда! Сижу тут, принюхалась… Смешивать у меня так и выходит через раз, зато кое-чему научилась, смотри!
Варвара распахнула окна и дверь, покрутила указательным пальцем, поманила, и в комнату ворвался порыв свежего ветра, чуть не уронив кувшин.
Варвара радостно рассмеялась:
— А теперь самое важное!
Она откинула медвежью шкуру, отодвинула половицу и спрятала книги в тайник. Когда она поднялась с пола, выражение её лица было обеспокоенным.
— Тут перья от подушки до сих пор валяются, Никита, представляешь… Пойди уже во двор, я переоденусь и присоединюсь к тебе.