Часть III. Раскаянье.
– Господи, прости меня за все грехи мои… Я жалкое насекомое в глазах твоих всевидящих. Смиренный и покорный слуга твой, Геннадий Висяков, Господи. Под десницею твоею, под покровом твоим, Господи, я приношу свою душу во имя твоя, во благо всея созданий твоих. Всем телом своим, душою своею, отдаюсь тебе, Господи, во имя всего святого, помилуй, отче, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь.
Часть IV. Альтаировые псы.
Из ниоткуда начали доноситься тонкие голоски белокурых херувимов; знаменным пением своим они призывали пресвятаго Геннадiя отправиться в царствие небесное чрез толщи неизведанных миров. Он знал, что у него одно предназначение: в пучине тёмной материи отыскать Варвару Семёновну Шмякину и дать ей слово божие. Он – бесстрашный каюр в бескрайних просторах вселенной. Его искрящаяся туника развивается от вольного тёплого ветра; в левой руке его – вожжи, в правой руке его – посох пастырский. Он – посланник небесный, которому суждено разносить слово Господне по всем уголкам мироздания. На великих альтаировых псах Геннадiй проносится сквозь газовые и пылевые туманности. Среди блуждающих комет, среди обломков некогда процветающих миров, ему всё-таки удаётся отыскать дьявольскую червоточину, в которую несправедливо попала Варвара Семёновна. Тремя ударами о ткань невидимую Геннадiй обращается ко ртам аидовым:
– Расступись, море тёмное, я – посланник Господний, пришёл вызволить рабыню Варвару из тысячи зубовий твоих острозаточенных. Кыш, нечисть прочая, кыш, нечисть чёрная, возвращайся обратно в обиталище своё позабытое, Господом отвергнутое!
Геннадiй снова ударил посохом о ткань невидимую, и разверзлась чернь, вздымаясь над пропастью, и раскрошились скалы гранитные, и вышла из тьмы Варвара Семёновна, и крест к губам приложила, и с тех пор несла слово божие, и с тех пор не смотрела телевизора.