— Неуважительно, да, — Климена осторожно проследила взглядом за своей рукой, которую держала царица.
— Так тогда зачем ты докладываешь о своём племени Пенфесилии? Здесь Я носительница пояса царицы амазонок, который мне даровал мой отец Арес, а не Пенфесилия, и если выбирать на кого работать, то только на меня! — Она резко отпустила руку девушки и зло посмотрела ей в глаза.
— Только на тебя, да, — Климена также стояла, вытянувшись, и бросала на царицу редкие уверенные взгляды.
Ипполиту взбесили равнодушные ответы девушки. Она резко схватила её руку, но на этот раз скрутила её, оказавшись сзади Климены и агрессивно угрожая ей:
— Если ты и дальше продолжишь следить за амазонками Фалестриды, попомни моё слово: я скормлю тебя диким волкам, и никто никогда не узнает, куда ты пропала, — она сильнее скрутила руку Климены, но та даже не простонала. — Поняла?
— Попомню. Поняла, да.
— И прекрати постоянно поддакивать! — царица с силой толкнула девушку вперёд. Та пролетела несколько метров, но осталась на ногах. — Иди.
Климена спокойно направилась к выходу из дворца, когда Ипполита её окликнула и уже более нежным и спокойным тоном проговорила:
— И это… присмотрись к Пенфесилии не как к начальнице, а как к подруге. Она хорошая девушка, тебе она понравится, я уверена.
Девушка кивнула и вышла на улицу. Лишь убедившись, что её никто не видел, она потёрла свою покрасневшую и побаливающую руку и улыбнулась. Она и без Ипполиты знала, что Пенфесилия — хорошая девушка. Лишь из-за своих тёплых чувств к ней Климена работала на неё последние девять лет, начиная с их первой встречи на общем сборе, когда маленькая Пенфесилия предложила ей поиграть в разведчиков, как они это видели у взрослых амазонок.
На подобных общих сборах воительницы обменивались военным и боевым опытом, заводили подруг и просто общались. Такие встречи устраивали всего раз в год, в основном летом, в связи с определённой сложностью — несмотря на оптимальную точку сбора, многим племенам амазонок добираться до неё было слишком далеко, а подстерегающие на больших дорогах бандиты и кочевники лишь замедляли их передвижение. Фалестрида познакомилась со своей ровесницей Ипполитой как раз на одном из таких сборов.
Общие встречи амазонок прекратились сразу, как только Александр Македонский пошёл войной на местные земли. Больше остальных тогда пострадали племена цариц Фалестриды и Марпессы. Племя второй, как сообщает разведка Ипполиты, до сих пор находится в плохом состоянии, испытывая трудности с едой и вооружением, так как половину продуктов их производства забирают воины царя. Ипполита несколько раз предлагала Марпессе руку помощи, но та из гордости и чувства независимости каждый раз отвергала её предложение.
Тему о помощи племени Марпессы Ипполита подняла в середине лета за столом переговоров со своими сёстрами вновь, объясняя это своим желанием выслушать по данному поводу новых руководящих лиц в их племени, указывая на Фалестриду, Гарпу и Профою.
— Бедствующее положение, в котором сейчас пребывает племя Марпессы, меня сильно тревожит, — царица осмотрела всех присутствующих: Орифия и Пенфесилия смотрели на неё с равнодушием, Фалестрида — со взаимной озабоченностью данным вопросом, а Гарпа и Профоя — вопросительно — они не понимали, почему их должно волновать живущее далеко от них племя, амазонки которого сами не желают богато и хорошо жить.
— Я согласна с Ипполитой, — Фалестрида сразу решила высказать своё неравнодушие к тем бедствующим девушкам, — для нас, процветающих амазонок, проживающих в прекрасном городе и окружённых богатыми землями, должно быть в честь помогать тем, кому повезло меньше. Я сама семь лет боролась с напастями воинов Македонского, и мне данная тема знакома ближе, чем вам, Орифия и Пенфесилия, — она чётко и громко проговорила последнее предложение, пытаясь заинтересовать двух сестёр, — вы не представляете, как я сейчас дышу спокойно и уверенно, зная, что завтра не придут воины царя и не потребуют отдать им самых красивых амазонок из моего племени для своих утех.
Пенфесилия сожалеюще отвела взгляд, а Орифия еле слышно хмыкнула. За своими мыслями никто из присутствующих не заметил, как рядом тихо прошла Климена, аккуратно присев за соседний стол и начав следить за разговором амазонок. Фалестрида тем временем продолжала:
— Я уверена, такая же ситуация складывается у племени Марпессы. И пока мы в полной боеготовности, пока наши амазонки находятся в поднятом боевом духе, я считаю, нам необходимо забрать бедствующих амазонок под своё крыло. Ресурсы и спальные места нам это вполне позволяют сделать, — она осмотрела лица подруг, заметив на них задумчивость. Чтобы убедить их наверняка, она решила сыграть на их совести, — лично для меня осознание того, что на противоположном к нам побережье Чёрного моря не живут, а выживают мои сёстры, то же самое, как для моей дочери Кимы её незаживающая рана на стопе — жить можно, но двигаться вперёд уверенно и быстро постоянно мешает. Я не смогу смириться с тем, что наши предшественницы боролись за весь род амазонок, отдавая свои жизни, а спустя время появляется могущественный город амазонок, который бросает в беде своих сестёр, наплевав на те клятвы, которые когда-то давали друг другу, — Фалестриду затрясло от нахлынувших на неё воспоминаний. Она встала из-за стола и, скрывая слёзы, направилась к дверям дворца, сорвано крикнув перед выходом: