Несмотря на эту внутреннюю гармонию, бургундское государство на деле было нежизнеспособным. Находясь в стратегически важном регионе, обладавшем значительными экономическими ресурсами, оно имело слишком узкую социальную базу, чтобы дать отпор своим соперникам, франкам и готам. Ситуация стала крайне сложной, когда в королевском роду началась междоусобная борьба, а франки сумели привлечь на свою сторону римлян, приняв ортодоксальное христианство.
В 500 г., воспользовавшись ссорой между Гундобадом и его братом Годегизилом, Хлодвиг вторгся в Вьенн. С другой стороны, переход Сигизмунда, сына Гундобада, в ортодоксальную веру в разгар яростных распрей спровоцировал вмешательство готов: территория к югу от реки Дромы, а может быть, даже от реки Изера была утрачена (523 г.). Франки воспользовались и этим: король Хлодомер пленил Сигизмунда и приказал его убить. Корона перешла к его брату Годомару, который разбил франков при Везеронсе (июнь 524 г.) и с трудом продержался до 533–534 гг., когда сгинул при неизвестных обстоятельствах. Меровинги захватили все королевство, но пощадили бургундские институты и сам народ на основе своеобразного личного союзничества. Вплоть до XI в. отдельные лица жили по бургундскому праву, но переход бургундов в ортодоксальное христианство в 533 г. облегчил их ассимиляцию. Именно в рамках меровингской Галлии наступил расцвет бургундского наследия.
Глава III
СУХОПУТНЫЕ НАШЕСТВИЯ:
ВТОРАЯ И ТРЕТЬЯ ВОЛНЫ (V–VII вв.)
I. Вторая волна нашествий (V–VI вв.)
Вслед за первой волной нашествий, прокатившейся по Европе из конца в конец, двигалась группа менее известных народов, сформировавшихся в более позднее время и менее энергичных. Они шли вперед очень осторожно, стараясь ни в коем случае не порывать связи со своим базами по ту сторону limes. В их истории не было ни одного эффектного набега, очень мало крупных сражений и едва ли не меньше громких ограблений римских городов. С другой стороны, эта группа была гораздо более однородной, чем те, что ей предшествовали или следовали позади; это были исключительно германцы, говорившие на западногерманском диалекте и родственные в культурном отношении. Возможно, их было больше; во всяком случае, вместо банд, совершающих броские операции, можно наблюдать главным образом толпы аграрных поселенцев, сумевших крепко взять в свои руки землю на обширных пространствах. Хотя первая волна несла Риму разрушение, она не завоевала для германских языков даже уголка Запада. Вторая же заметно сместила линвистическую границу. Государствам, рожденным первой волной, порой блестящим, но всегда недолговечным, противостоит франкская монархия, ее жизненный срок длиной более тысячи лет, и прочное укоренение аламаннов и баваров в районе верховий Рейна и Дуная.
Из-за неторопливости и локального характера, который зачастую был присущ бегу этой волны, ее трудно ограничить точными датами. В случае франков, главной силы, то их переселение было замечено современниками только около 440 г., а покорение Бургундии в 534 г. можно расценивать как конец их миграции. Отсутствие текстов, повествующих о натиске аламаннов и баваров, не позволяет расставить какие-либо вехи, даже приблизительные; скажем только, что продвижения этих народов начались несколько позже и продолжались дольше, по крайней мере, до начала VII в. Относительно альпийского района мы даже можем сказать, что на протяжении средних веков этот процесс не останавливался, однако утратил характер политического завоевания.
А) Франки
Франки — один из германских народов, появившихся в последнюю очередь, один из тех, чье происхождение окутано самым густой завесой. И тем не менее именно франкам было суждено извлечь из переселения наибольшую выгоду. Именно их деятельность, в эпоху раннего средневековья, оказала глубокое и стойкое влияние на историю Запада[103].
Само название франков впервые встречается в походной песне римской армии, которая приводится в «Истории Августа» — весьма посредственный источник — в связи с событиями 241 г., затем, уже более уверенным образом, в рассказах о великом нашествии на Галлию при Галлиене[104] в 257 г.; одна ватага франков даже добралась до Испании. Вскоре после этого, при Пробе (276–282 гг.), один довольно необычный рассказ повествует о том, как группа франков, оказавшихся неведомым образом на Черном море, вернулась на родину через Гибралтар. Наконец, около 286 г. Каравсию была поручена оборона подступов к Па-де-Кале от саксонских и франкских пиратов. Таким образом, первые франки являются нашему взору как народ, представляющий опасность сразу на суше и на море, частично проживавший в среднем или нижнем течении Рейна.
Откуда же они пришли? Их имя мало что проясняет: наверное, оно происходит от корня со значением «отважный, храбрый» (ср. древнесканд. frekkr)[105]. Их язык — легший в основу германских диалектов Северо-Западной Европы, а также голландского — тоже не слишком красноречив. С XVII в., даже при отсутствии какого-либо текста, способного это подтвердить, большинство историков допускает, что франки появились в результате перегруппировки различных народов, чье присутствие в низовьях Рейна было зафиксировано в предшестующий период. Среди возможных составляющих этого синтеза следует упомянуть хама-вов, бруктеров, ампсивариев, хаттуариев, хаттов, несомненно, сикамбров, с меньшей вероятностью тенктеров, узипов и тубантов и, в крайнем случае, отдельных батавов.
Эти предки франков были небольшими народами с туманным будущим; в большинстве своем они никак не упоминаются между концом I в. н. э. и серединой или даже концом III, а иногда и IV в. В отличие от исчезнувших впоследствии великих народов (квадов, маркоманов и др.) они не изматывали себя, беспрерывно штурмуя limes; они, в некотором роде, берегли силы. В течение продолжительного времени большинство из них обитало на землях, непосредственно прилегавших к римской территории, поблизости от торговых центров, вроде Кельна или Ксантена; и едва ли они не испытали глубокого влияния со стороны римлян. Их следует выделить из числа всех германцев, как наиболее готовых к восприятию римской цивилизации.
Нам неизвестно, какие факторы привели эти народы к объединению в III в. Возможно, ими руководило желание более успешно противостоять римлянам и одновременно давлению из недр самой Германии, например, аламаннам. Во всяком случае, это слияние оставалось достаточно поверхностным. Не говоря уж о хамавах, бруктерах и гессах, которые до конца держались особняком, у франков насчитывалось несколько подгрупп, пользовавшихся значительной автономией.
Первое и наиболее важное упоминание относится к са-лиям, которых сначала упоминает Юлиан в речи к афинянам, наряду с хамавами; затем их имя фигурирует среди названий различных вспомогательных сил в «Списке должностей». Можно полагать, что они составляли «ударную силу» франков на пути в Бельгию. Но в эпоху Меровингов их название употреблялось только как юридический термин; они не встречаются в литературных или дипломатических источниках, однако обладают собственным законодательством, «Салической правдой», которое первоначально применялось ко всем франкам, жившим между «Угольным лесом» и Луарой (то есть за исключением рейнских франков, хамавов и других мелких племен).
103
Этот явный парадокс объясняет моментальное возникновение буйной поросли легенд вокруг происхождения франков и их правящей династии. Народу, ставшему повелителем Запада, было трудно ограничиться кратким, но справедливым утверждением Григория Турского (Hist Franc, И, 8): «Многие не знают, кто был первым королем у франков». Уже сам Григорий намекает на предание, утверждавшее, что франки пришли из Паннонии. Скоро его стало недостаточно: в меровингскую эпоху была разработана сложная концепция, согласно которой франки сделались потомками троянцев, как и римляне, что уравняло их с последними…
105
Такой перевод был предложен уже в VII в. Исидором Севильским (…из-за свирепого нрава (feritarte morum) прозванные) и в IX в. Эрмольдом Черным (Франк получил имя из-за своей свирепости, feritate sua). Связь с древнескандинавской frakka, «рогатина, копье», без сомнения, противоположна той, которую имеют в виду некоторые этимологи: это оружие было названо как раз в честь народа. Что же до слова francus, «свободный», то это имя прилагательное, образованное от имени народа.