На обсуждение были предложены три соображения:
Во всех своих кампаниях викинги руководствовались обостренным чувством скорейшей экономической выгоды. Оно привело их, в частности, к принципиальному согласию на сотрудничество с каролингским государством в Сен-Клэр-сюр-Эпт. У нас нет оснований полагать, что после своего закрепления в Руане они отказались от своих взглядов. Следовательно, норманны могли захотеть сохранить на своем месте и даже привести в систему институты, в которых они были заинтересованы.
Б) Франкские институты не были недоступны их пониманию. В Нормандии викинги много жгли и грабили, но бесповоротно было уничтожено только небольшое количество деревень и ни одного города. По окончании кризиса расстроенными оказывались лишь самые уязвимые структуры, как, например, монашество, однако масса населения всегда выживала, и пример соседних регионов был на виду.
Наконец, традиции поселенцев сильно варьировались в зависимости от их происхождения. Чтобы построить государство, герцогам пришлось учитывать все эти особенности и сделать между ними выбор. Почему в процессе создания своего герцогства Роллон и его преемники отказались применить весь опыт, накопленный скандинавами, хоть это, казалось, и было в их интересах? Вероятно, потому, что до конца X в. скандинавские традиции были менее благоприятными для княжеской власти, в то время как каролингское государство, такое, каким оно еще было в 911 г., могло предложить правителю много полезного.
По нашему мнению, у нормандского герцога и герцогской власти долгое время имелись два лика. Один из них, определенно, был скандинавским, и у Снорри Стурлусона, были все основания назвать (в XIII в.) первых герцогов Руана Rundhujarlar, «ярлами Руана», а Рихер107, этот язвительный враг норманнов, также не без некоторой причины именует своего современника герцога Ричарда I comes piratorum («графом пиратов»). Другой лик — вполне франкский, и грамоты не менее резонно именуют герцогов comes Rothomagensis, то есть графами Руана каролингского образца — или — маркграфами, титулом, который носил их предшественник в Руане, которого франкский король назначал, чтобы защищать низовья Сены от пиратов.
В числе франкских черт герцогской власти отметим, прежде всего, что герцог Руана унаследовал от франкских королей и графов земельные владения, церковные прерогативы (назначение епископов, custodi — патронаж над аббатствами), а также фискальные права (такие каролингские налоги, как «fodrum»109, ставший «bervagium»¹¹º, и «census regius»111, превратившийся в «gravaria»). Нормандское обычное право в том виде, в каком оно формулируется в сводах XIII в., является франкским больше чем на девять десятых. Система сельских держаний по духу, если и не по всей букве, копирует систему каролингских полиптихов. Легко предположить, что норманны снова запустили вполне исправные каролингские механизмы графства Руан и pagi («округа»108), которые от него зависели, а затем с некоторыми модификациями применили эту систему, доработанную, таким образом, к другим покоренным ими регионам. Скандинавские черты более разрозненны. Многие доступны только в самых древних источниках, поскольку оказались вытесненными, когда Нормандия решительно взяла курс на феодализм и христианство. Прежде всего, и здесь лингвистика идет рука об руку с историей институтов, имел место мощный вклад в морскую сферу — рыболовство, китобойный промысел, кораблестроение, законы о вещах, потерявших владельца, и, безусловно, неизвестные нам юридические механизмы, позволившие Вильгельму Завоевателю столь стремительно мобилизовать крупный флот в 1066 году. В сельской среде, несмотря на то, что во всем герцогстве известен лишь один-единственный скандинавский тип земельного держания (manslotsh), множество скандинавских или англо-скандинавских топонимов и названий сельской местности обязывает нас допустить, что немало иммигрантов заняло места в структурах, унаследованных от франкской виллы113. В X в., а возможно, и позже, герцогская фамилия и некоторые слои общества практиковали скандинавское брачное право, не укладывавшееся в рамки предписаний Церкви. Некоторые из прерогатив герцога в уголовной сфере являются скандинавскими (объявление вне закона (ullac), подавление внутренних мятежей и hamfara, и пр.), тогда как сам принцип списка «герцогских случаев» — там, где они встречаются, — является заимствованием из франкского права. Монополия герцога на определенный род имущества, потерявший владельца, происходит из скандинавских обычаев, и пр.