Что касается сельского хозяйства, то в 1936 г. Оман привлек внимание к тому факту, что кадастры северо-восточной Англии и скандинавские законы предусматривают систему дележа земель, исходя из ориентации по сторонам света (откуда шведское название solskife). Из этого был сделан вывод о том, что речь идет о скандинавском институте, привитом в области датского права викингами. А вот Горансон пытается показать, что система раздела земли в соответствии с ориентацией по сторонам света является английским продуктом, связанным с местной фискальной системой (обнаруженные следы значительно выходят за рамки области, колонизированной датчанами), и что скандинавский «solskife» был заимствован викингами у английского общества, и привился в Скандинавии только после тысячного года. С другой стороны, мы полагаем, что помимо этого Область датского права стала своего рода лабораторией, разработавшей весь сельскохозяйственный словарь, впоследствии принятый в западной Нормандии. К тому же этот регион, по-видимому, был очагом сельскохозяйственной цивилизации, оказавшей влияние на всю датскую Европу.
Влияние Области датского права было столь велико, что продолжалось даже после уничтожения ее нормандцами Вильгельма Завоевателя. Избегнув окончательного разгрома, многочисленные беженцы достигли Норвегии и Дании, где заняли важное место, главным образом в Церкви. Они внесли огромный вклад в сближение цивилизаций Скандинавии и Запада.
Нормандские проблемы
Вклад викингов в рождение и созидание герцогства Нормандия постоянно остается предметом оживленной дискуссии. Традиционное мнение, поддерживаемое исследованиями Пренту, отводит скандинавским факторам решающую роль почти во всех сферах, даже в столь консервативной, как сельскохозяйственные институты, — по крайней мере до триумфа феодализма, который стал явным после 1025 года. Его же, в основных положениях, отстаивают недавние исследования Ф. М. Стентона и М. де Боара. Опровержение этой теории, у истоков которого стоят историки сельскохозяйственных институтов X. Навел и Р. Караби, разрабатывается автором этих строк с 1945 года. Не отрицая никаких очевидных скандинавских привнесений, он силится четче обрисовать и выявить на их фоне не менее убедительные факты наличия преемственности между франкскими и нормандскими институтами.
На обсуждение были предложены три соображения:
А) Во всех своих кампаниях викинги руководствовались обостренным чувством скорейшей экономической выгоды. Оно привело их, в частности, к принципиальному согласию на сотрудничество с каролингским государством в Сен-Клэр-сюр-Эпт. У нас нет оснований полагать, что после своего закрепления в Руане они отказались от своих взглядов. Следовательно, норманны могли захотеть сохранить на своем месте и даже привести в систему институты, в которых они были заинтересованы.
Б) Франкские институты не были недоступны их пониманию. В Нормандии викинги много жгли и грабили, но бесповоротно было уничтожено только небольшое количество деревень и ни одного города. По окончании кризиса расстроенными оказывались лишь самые уязвимые структуры, как, например, монашество, однако масса населения всегда выживала, и пример соседних регионов был на виду.
Наконец, традиции поселенцев сильно варьировались в зависимости от их происхождения. Чтобы построить государство, герцогам пришлось учитывать все эти особенности и сделать между ними выбор. Почему в процессе создания своего герцогства Роллон и его преемники отказались применить весь опыт, накопленный скандинавами, хоть это, казалось, и было в их интересах? Вероятно, потому, что до конца X в. скандинавские традиции были менее благоприятными для княжеской власти, в то время как каролингское государство, такое, каким оно еще было в 911 г., могло предложить правителю много полезного.