Племена, искавшие пищи и плодородных земель, передвигались быстро. Можно предположить, что они обращали мало внимания на права держателей земли, и столько же на права друг друга. Но тем не менее всего через одно-два поколения германские народы поселились среди римлян на западных землях, которым, в целом, суждено было стать их постоянным обиталищем; в Африке, после невероятного путешествия через Галлию и Испанию осели варвары; в Испании и Южной Галлии — вестготы; в Северной Галлии — франки; в Восточной Галлии — бургунды; а в Италии, вслед за вестготами,— остготы. Отношения этих поселенцев с местным населением, признание ими римской власти и отношение к цивилизации, с которой они встретились, обычно следовало единому образцу. Это нам известно не только из письменных источников (полностью римских или романизированных), но также из археологии и изучения географических названий и языковых форм. Варвары захватывали лучшие сельскохозяйственные земли, и этого следовало ожидать. Что может показаться менее очевидным, так это их явная готовность учитывать, в меру своего понимания, специфику местной практики землевладения. Даже когда они решали жить совместно исключительно германскими общинами, они обращали внимание на образ жизни тех, кого вытесняли. Одно из возможных объяснений этому может заключаться в их относительно небольшой численности. По большей части, они были землевладельцами, а не работниками, свободными крестьянами, а не рабами; они желали жить за счет сельской местности самым выгодным, то есть наиболее проверенным, образом. Римская сельскохозяйственная структура не пострадала по той простой причине, что была плодом не политических измышлений, а выработанной с годами рациональной адаптацией к ограничениям, налагаемым качеством почвы и климатом. Лишь усовершенствование сельскохозяйственной технологии могло повлечь за собой серьезные изменения; но превзойти Рим было трудно. В Галлии, Испании и Италии мы можем наблюдать тот же запутанный процесс перераспределения земли; варвары завладевают поместьями, или их частями, беспокоятся об установлении их границ, учатся, как лучше использовать пашню, тщательно соблюдают права собственности; короче говоря, они ведут себя как hospites, гости римского мира. Это не было изощренным притворством. Как в прошлом их предки, новые варвары пришли, хотя и в гораздо большем количестве, чтобы пользоваться землей Рима; и тот факт, что они обнажили свои мечи, ни в коей мере не уменьшал их решимости вести себя как римляне. В конце концов они были старыми знакомыми. Именно поэтому готские географические названия в Галлии так часто содержат личный и так редко готский топографический элемент (например, ручей, лес); ведь готы хорошо знали римлян и оттого понимали топографические термины латинского происхождения. Их заветной мечтой было укрепиться в традициях Запада и сблизиться с императорами. Возможно, это затормозило уже далеко зашедший процесс дифференциации между занятыми ими частями Империи. (Специалисты по поздней латыни согласны в том, что базовые расхождения между французским, испанским и итальянским языками относятся к доварварскому времени.) Внутри этой общей гармонии нужно отметить разногласия и затруднения. И прежде всего на землях вестготов.
Несмотря на свою численность — в Аквитании могло находиться до 100000 воинов,— вестготы, по-видимому, были не способны, или не желали противиться тенденциям к постепенной романизации. Нас не должна вводить в заблуждение похвальба их предводителя Атаульфа, что он некогда подумывал о том, чтобы превратить Romania в Gothia, но потом придумал нечто лучшее. Это пересказ его слов. А факты заключаются в том, что если бы вестготы не были арианами, то очень скоро они могли бы перестать существовать. Например, их юридическое наследие говорит о том, как их обычный образ жизни вдруг оказался под влиянием, и очень сильным, римских правовых норм. Опять же, смешанные браки должны были разбавить не только их кровь, но и язык. Для многих готов второго и последующих поколений родным языком стала латынь.