Среди тех германцев, с которыми встречался Цезарь, частная собственность на землю была практически еще неизвестна: “У них вовсе нет земельной собственности, и никому не позволяется больше года оставаться на одном месте для обработки земли”. Цезарь описывает народ, который владеет элементарными приемами земледелия и занимается крестьянским трудом, который, по сути, не изменился с эпохи позднего неолита. Вожди общины ежегодно встречаются, чтобы решить, какие участки земли следует запахать и засеять. Затем этот участок делят на равные доли, которые распределяются между всеми семьями — членами общины. В следующем году эти участки пахотной земли временно оставляют под паром и делят новые площади. Расчистку леса и кустарника, пахоту и жатву первобытные общины обычно производят коллективно, и именно такую жизнь и описывает Цезарь.
Если строго придерживаться такой системы и честно делить продукты сельского хозяйства между всеми членами общины, то отдельному человеку было бы очень трудно превзойти своих соседей материально, и внутри общества не должны были появляться классы. Но можно ли доверять тому, что говорит Цезарь? Ведь даже для племен, не умевших возвращать земле плодородие, не было необходимости регулярно, каждый год оставлять пашню под паром. Более того, в другой части своего сочинения Цезарь ясно говорит, что существовали германцы, у которых сельское хозяйство организовано совсем по-другому. Например, менапии, которые обитали в дельте Рейна, жили не только деревнями, но и отдельными хозяйствами, а наличие хуторов говорит скорее об индивидуальном, а не о коллективном владении землей. Таким образом, можно сомневаться в достоверности сообщений Цезаря вообще. Более того, то, что происходило среди племен, с которыми Цезарь был знаком и о которых слышал, не обязательно имело место у всех германцев. Найдено много указаний на частное землевладение в период, падающий на несколько более позднее время. К несчастью, очень немногие поселения эпохи Цезаря или непосредственно после нее были тщательно раскопаны.
Тацит, который писал на полтора столетия позже Цезаря, в своей «Германии» сообщает, что, хотя землю, которую надлежало обработать в определенный год, все еще выбирали вожди, делили ее уже согласно положению человека в общине, причем вожди получали участки лучше и больше, чем у остальных. Этот пассаж в «Германии» вызвал у ис- ториков больше вопросов, чем какая-либо другая часть книги. Действительно, такой раздел земли должен был вызывать бесконечные междоусобицы. На большем участке не обязательно вырастет больший урожай, чем на меньшем участке. Относительное плодородие различных участков земли, которые обрабатывались в таких примитивных условиях, оценить было очень трудно. Решения в пользу вождей должны были приниматься уже после того, как становился известен точный объем полученного урожая.
Как бы ни решались эти проблемы, очевидно, что к тому времени, когда жил и работал Тацит, у германцев появилось частное землевладение. Есть несколько указаний на то, что этот процесс начался уже раньше. Около 70 г. н. э. великий вождь Цивилис, возглавивший на нижнем Рейне восстание германских народов против римских хозяев, владел землей и фермами близ римских границ. Можно подумать, что, поскольку Цивилис вполне усвоил римский образ жизни (он долго служил в римской армии), его представления о собственности были более сложными, чем у прочих германцев. Однако мы увидим, что далеко к северу от римских границ в то же самое время существовало поселение, где, как мы можем подозревать, главную роль играл какой-то состоятельный человек; об этом подробнее ниже.
Археологические данные, к которым мы теперь обратимся, позволяют нам сделать несколько разумных предположений относительно землевладения, однако эти данные не могут стать решающими. Археология поможет нам увидеть существенную разницу в размере и характере жилищ в некоторых германских поселениях, и эти различия, скорее всего, указывают на разницу в положении и богатстве внутри германского общества.
ПОСЕЛЕНИЯ
Римлян поражало заметное различие в поселениях германцев и кельтов. В Германии не было больших, похожих на города поселков, которые можно было бы сравнить с оппидумами галлов и кельтов — обитателей Центральной Европы. Еще маловероятнее в этих землях было увидеть что-либо похожее на город в римском или современном смысле этого слова. “Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе”, — говорил Тацит о том, как расположены германские поселения. Насколько это верно? Если у германцев действительно не было крупных поселений, то какими же они были и какие социальные единицы они представляли? Последняя часть этой главы посвящена анализу археологических данных.
Некоторые области Северной Европы дают огромное количество информации о характере германских поселений, некоторые не дают ее вовсе. В области нижнего Рейна в Нидерландах (Фрисландия) и у северного побережья Германии, Дании (особенно Ютландия) и южной Швеции наблюдается наибольшая концентрация известных нам поселений, и, к счастью, работающие в этих районах археологи уже давно поняли, как важно ставить поселения людей в географический и экологический контекст, изучая материальные остатки на фоне климата, ландшафта и растительности. Впервые такие исследования стали проводиться на севере Нидерландов, и, таким образом, нам лучше всего начать именно с прибрежных областей.
Терпы
В течение позднего римского железного века море начало наступать на побережье Нидерландов и северной Германии. С конца III в. н. э. до 650 г. прибрежные области страдали от постоянных наводнений. Катастрофическое наводнение в той же самой области, которое случилось сравнительно не так давно, в 1953 г., может дать представление о разрушительной силе таких потопов. В результате наступления моря в железном веке условия хозяйствования на прибрежных глиноземах резко изменились, что оказало глубокое воздействие на сами германские поселения. Вместо того чтобы уйти из этих мест, оставив глиноземы с их плодородными пастбищами, крестьяне изобрели тип поселений, который мог помочь выжить даже при самом страшном наводнении и вокруг которого можно было вести хозяйство.
Вот какое решение нашли местные жители- они стали насыпать искусственные холмы, на которых ставили все хозяйственные постройки. На эти холмы во время наводнений можно было завести скотину. Побережье от устья Рейна до Шлезвиг-Гольштейна изобилует такими жилыми курганами. Их высота составляет от 1,8 до 6 метров над поверхностью земли. Распределены они неравномерно: обычно, как можно видеть на карте, встречаются плотные скопления. Такие холмы в Нидерландах называют терпами; в Германии — по-разному, чаще всего вурт (Wurt). Другие названия остались в местных топонимах на «-верфт», “-варф” и «-вирде». Появление терпов отчасти, конечно, было вызвано тем, что за долгое время, пока люди жили на одном месте, там накапливался домашний мусор, однако прежде всего они появлялись все-таки потому, что жители, сознательно воздвигая кучи навоза и глины, создавали широкие платформы для постройки ферм и других хозяйственных сооружений. Размер терпов мог быть самым различным — от больших, площадью в целый акр, до небольших холмиков, на которых едва помещались один-два дома. Возможно, именно терпы имел в виду Плиний Старший, когда называл дома хавков, занимавших часть прибрежных областей Германии, “платформами, построенными вручную”.
Не все терпы относятся к одному и тому же периоду. Среди них можно выделить несколько «поколений». Древнейшие насыпи принадлежат раннему железному веку и датируются примерно VI в. до н. э. Наиболее хорошо известный пример таких ранних сооружений — терп в Эзинге (Фрисландия, см. с. 57), на котором люди жили веками. Вторая важная группа относится уже к началу римского железного века — с I в. н. э. Феддерзен-Вирде дает нам наиболее полное представление о терпе этого периода. Самые поздние терпы появились в VIII в. и продолжали строиться еще в XI в. На многих из таких холмов все еще находятся деревни, и во многих случаях можно полагать, что это место было посто-янно заселено уже в железном веке, то есть с римских времен или еще раньше.
В недавнее время многие терпы серьезно пострадали, а некоторые были совсем срыты. В XIX и начале XX в. их раскапывали, чтобы добыть… древний навоз, на котором они большей частью были построены! Во время этого массового уничтожения на многих терпах удалось обнаружить и спасти огромное количество хорошо сохранившихся предметов — небольшое утешение, если подумать о том, какие важные свидетельства далекого прошлого Нидерландов были навеки утрачены. Разрушение терпов продолжалось до Второй мировой войны, однако теперь у оставшихся холмов есть будущее. К счастью, в последние полвека на многих терпах были проведены умелые и тщательные раскопки.