Ветер ударил в лицо. Возле «Каботажника» неслись трое кочевников во главе с Верзилой. Он держал верёвку, сзади на ухабах подпрыгивала дверь, Верзила подтягивал её к себе.
Авдея встречный поток воздуха распластал по борту. Покрепче ухватив воротник, я попытался подтянуть следопыта к себе.
Колёса термоплана снова ударились о землю, снова подскочили… и потом снаружи всё мгновенно изменилось. Кочевники остались где-то позади, исчезли руины и земляная дорога. Под «Каботажником» распростёрлась глубокая расселина, несколько мгновений термоплан нёсся над ней, потом лавка под рукой поддалась, пальцы соскользнули, и мы с Авдеем выпали наружу — прямо на поросший кустами склон.
Глава 3
Припадая на левую ногу, я проволок усатого ещё несколько шагов и присел в кустах.
Хорошо, что склон, на котором остались кочевники, отвесный — спуститься они там не могут, придётся им огибать расселину, а она неизвестно сколько тянется в обе стороны. Но они видели, куда мы упали, и торчать на виду, чтобы дождаться возвращения отряда Миры, нельзя. Да ещё гетманы-рабовладельцы из ущелья, про которых твердили Мира с Чаком, и Редут, который, судя по разговорам, где-то неподалёку… Что это за гетманы, что за Редут?
Я потащил Авдея дальше. При падении он пострадал сильнее и висел на мне, едва переставляя ноги. Близился вечер, но пока ещё было светло. На дне расселины среди густых зарослей журчала вода. Хотя весил молодой следопыт вроде и не много, волочь его по крутому склону было тяжело, тем более тот становился всё круче. Рокот двигателя, выстрелы карабинов, частый стук автомата и крики Чака давно смолкли, было тихо, лишь шуршала осыпающаяся вместе с мелкими камешками земля да ветер шелестел кустами.
— Кочевые видели, что мы упали, — тяжело дыша, сказал Авдей.
Расселина изогнулась, я сделал ещё несколько шагов и остановился. За поворотом из склона торчал грузовик с квадратной кабиной и длинным ржавым кузовом. Я отпустил следопыта, который сразу лёг на склон боком и вцепился в торчащий из земли камень, чтобы не съезжать.
— Ребро у меня треснуло, — пробормотал он. — Или сломано.
Слова едва донеслись сквозь гул — как в термоплане, когда впервые после пробуждения я услышал слово «Пустошь», меня снова накрыла тёмная волна. Мир качнулся, уплыл куда-то… весь, кроме машины, торчащей из склона. Только теперь это была другая машина. Да и склон другой.
Я уже не стоял — лежал на каменной глыбе, выставив голову за край, а в ущелье подо мной висело, далеко выступая из дыры между камней, длинное тускло-стальное тело.
Вдруг я понял, что высоко в небе над головой что-то летит, а рядом на камнях лежат люди, трое или четверо… То есть я не видел их, но знал, что они там, и начал поворачивать голову, чтобы посмотреть на них, но не успел — всё померкло.
Я стоял на коленях за кустом, упёршись взглядом в грузовик, примерно на треть погружённый в склон. Авдей неподвижно лежал рядом.
Моргнув, я потёр виски. Мутантово наваждение! Ведь эти картины как-то связаны с недавним прошлым, с теми событиями, из-за которых я потерял память. Сначала был бетонный коридор, комната и непонятная личность с шеей, изуродованной угловатым наростом. Теперь эта машина — длинный железный корпус, торчащий из дыры в склоне ущелья. Что за машина? Это именно то, что я нашёл в экспедиции под Крымом, из-за чего меня пытали кочевники? Покатый вытянутый корпус что-то напоминал мне. А ведь я точно находился в том месте не один, кто-то лежал рядом и тоже смотрел на машину. И ещё — когда видение накрыло меня, у меня возникло ощущение, будто что-то парит невысоко над ущельем. Только я не успел увидеть, что именно, видение слишком быстро закончилось. Может, если оно повторится, я смогу лучше понять, что происходило тогда?
Я потёр лоб, разглядывая грузовик. Ниже и по сторонам от него скос был почти отвесным, но вверху тянулся полого, там росли кусты с бледными цветками, над которыми жужжали пчёлы. Я прищурился. Оси совсем проржавели, шины сгнили, от колёс остались тускло-рыжие диски. Стёкол в кабине нет, вместо них решётки с толстыми прутьями, между ними из лобового окна торчит ствол, похожий на пулемётный.
— Дальше надо идти, — хрипло прошептал Авдей. — Кочевые догнать могут.
Повязка на его плече пропиталась кровью, правая штанина порвалась, в прореху выступало распухшее синее колено. Лицо бледное, губы трясутся… упал он неудачно, да ещё и я свалился прямо на него.
— Так, а ну снимай ремень, — велел я. — Тебе сейчас от оружия всё равно толку мало.