Я оборачиваюсь и вздрагиваю при виде инопланетянина с баскетбольной головой, уставившегося сквозь прутья решетки прямо на меня. Я вздрагиваю снова, когда он похотливо мне ухмыляется, и прижимаюсь ближе к другим.
– Не кричи, – говорит кто-то тихо.
«Господи, у меня от него мурашки по коже». Я киваю. Ни за что не издам хоть звук.
Баскетбольные головы остаются в нашей комнате целыми днями. Такое впечатление, что они чего-то ждут. Я боюсь даже начинать задаваться вопросом, что это. Мы толпимся в углу клетки, все на нервах, а через несколько часов еще одну девушку в бессознательном состоянии приносят в помещение. Когда они открывают дверь, никто даже не пытается бежать. Мы просто сидим и смотрим, как они впихивают новенькую внутрь и снова закрывают дверь.
Думаю, я догадываюсь, почему никто не хочет даже пытаться сбежать. А куда мы пойдем? Да и последствия неповиновения должны быть очень плохими, потому что все в клетке крайне боятся баскетбольных голов.
Кто-то хватает новую девушку за руку и пытается оттащить ее туда, где мы сбились в кучу. У нее очень красивые рыжие волосы, и она примерно моего возраста. Я замечаю, что баскетбольные головы все время возвращаются к клетке и без умолку обсуждают ее на их странном искаженном языке, время от времени энергично жестикулируя руками. Потом они смеются пронзительным, жутким звуком, который раздражает мои потрепанные нервы.
Такое ощущение, что они делают ставки на новую девушку.
Несколько часов спустя она приходит в себя. Я сижу на корточках рядом с Лиз и вздрагиваю, когда она резко вдыхает, очнувшись от своего оцепенения.
Девушка начинает громко рыдать, ее глаза широко распахнуты.
– Не ори, – слышу я шипение тихим голосом. Я не могу разобрать, кто сказал это, но знаю, что все задались этим вопросом.
Рыжая все же не прислушалась. Она лишь одним взглядом оглянулась вокруг себя и, начав паниковать, принялась кричать. Ее пронзительный крик отзывается эхом по всему трюму. Она не прекращает кричать, даже не смотря на то, что остальные размахивают руками и прикасаются к ней, пытаясь успокоить. У нее истерика, ее крики становятся все громче. Чем больше она поддается панике, тем более истеричной становиться. Девушка выкручивается и отбивается от наших предупреждающих прикосновений.
Сверху что-то просигналило.
Люди в клетке становятся абсолютно тихими.
Странные, похожие на птичий щебечет, звуки заполняют эфир интеркома.
Один из баскетбольных голов касается светящейся панели и что-то туда говорит в ответ. Толпа девушек явно отшатывается назад, так как еще одна баскетбольная голова приближается к клетке и рывком открывает дверь.
Это - свобода, но никто не трогается с места.
Рыжеволосую девушку ловят почти сразу. А она - борец, надо отдать ей должное. Девушка отбивается и крутится, когда они к ней прикасаются, начинает кричать ругательства на французском и звать на помощь. Все остальные тихо сидят и наблюдают.
Но я понимаю, что больше не могу этого выносить. Я пытаюсь встать, чтобы помочь ей. Лиз хватает меня за ногу.
– Не надо, – шипит она. – Не привлекай к себе внимание, Джорджи. Поверь мне.
Даже, несмотря на то, что сидеть и ничего не делать - противоречит абсолютно всем моим убеждениям, мне тоже страшно. И я ненавижу себя за это. Согласна, слишком просто сидеть и испуганно жаться друг к другу; сидеть и ждать, наблюдая за происходящим, когда кто-то не повинуется негласному «правилу молчания», но кинуться к ней на помощь - значит подписать себе смертный приговор, кажется, что каждая из нас это понимает.
Мгновение спустя рыжую тащат к чему-то, что я называю смотровым столом. Я с ужасом наблюдаю, как один из баскетбольных голов шлепает на ее рот какую-то маску. Когда девушка замолкает, я понимаю, что это какой-то намордник. Мой собственный рот сжимается в одну тонкую линию, а зубы стискиваются. Меня начинает тошнить, когда вижу, что ее руки вытягивают над головой и привязывают к дальним концам стола со шнуром в виде змеи вокруг запястий. Ее бедра и ноги висят над краем, и я начинаю воображать самое худшее.
Девушка продолжает пинаться и извиваться, так как один из инопланетян хватает ее юбку и срывает с ее тела.
– Не смотри, – нашептывает мне Лиз.
Я все же смотрю. Кто-то должен смотреть. Кто-то должен видеть.
У меня становиться тяжело на душе, когда вижу, как рыжая противится и пытается освободиться. Я смотрю, как первый инопланетянин, прикоснувшись к воротнику, начинает расстегивать свою униформу. Я вижу, как его друг, смеясь, делает комментарии в то время, пока тот трахает связанную девушку.
Меня переполняет чувство ненависти, когда вижу, как они смеются и взбираются на нее снова и снова. Кажется, это будет продолжаться бесконечно. В какой-то момент их пленница перестает бороться, обмякнув, и я надеюсь, что она потеряла сознание. Я надеюсь, что она ничего не запомнит из того, что здесь произошло.
Лиз сжимает мою руку.
– Кайра говорит, что у них это стандартные процедуры, согласно которым им позволено «дисциплинировать» любых пленниц за «плохое поведение».
Я киваю и, наконец, отвожу взгляд, в тот момент, когда инопланетяне, продолжая говорить на своем странном языке, меняются местами еще раз. Я так понимаю, что к настоящему времени, девушка уже послушная и «дисциплинированная». Мне хочется кричать, но громкие звуки не допустимы. Я впиваюсь ногтями в ладони и вглядываюсь в ряд бледных лиц, что сидят со мной в клетке, пытаясь выяснить, которая из них Кайра. Девушка в конце с шелковистыми, прямыми каштановыми волосами плачет, прижав к ушам руки. Как будто она не может вынести слушать происходящее, но рыжеволосая девушка молчит. Лишь инопланетяне разговаривают.
Она единственная, кто может понять их, благодаря устройству, имплантированному в ее ухо. Я осматриваю остальных, они находятся в шоке и отводят свои взгляды. У одной девушки взгляд, полный ужаса и отвращения, и не удивлюсь, если она также из тех, кто много кричит. Я решаю, что не хочу знать. Я зажмуриваю глаза, пытаясь отрешиться от мира. Пытаюсь залезть в свой тихий «мыльный пузырь», где все это ненастоящее. Где, если я ущипну мою руку достаточно сильно, все исчезнет, и я проснусь.
Но когда закрываю глаза, я вижу лицо рыжеволосой девушки, когда ее насиловали. Я вижу лицо баскетбольной головы, когда он шутит и болтает без умолку на его инопланетном языке в то время, как он насилует девушку. Будто ничего особенного не случилось, просто очередной день на работе, обычное офисное дерьмо.
Лиз права. Мы - просто коровы для этих существ. Они собираются продать нас кому-то для подобных «развлечений», чтобы съесть, или и то, и другое. Или для чего-то еще более ужасного, о чем я даже вообразить не могу.
Тем не менее, я не намерена принимать свою судьбу, сидя на своей заднице. Я руками обнимаю себя за плечи, подтянув ноги, и изучаю свое окружение. Я высматриваю каждый укромный уголок и щели в странных стенах, пытаясь определить, есть ли что-нибудь, что я могу схватить, что можно использовать в качестве оружия.
Потому что я убью этих большеголовых ублюдков, если они когда-нибудь попытаются прикоснуться ко мне.
* * *
Всю следующую неделю больше никого не доставляют на борт судна, поэтому я начинаю подозревать, что мы «в полном комплекте». И это хорошо, учитывая, что наш крошечный трюм с каждым часом становится все более и более переполненный эмоциями. Сейчас, когда Доминик, подвергшаяся зверским издевательствам рыжеволосая девушка, прижималась к нам, мы чувствуем себя подобно сардинам.
Но не то, чтобы кто-нибудь жаловался.
Лиз и я тихо разговариваем по ночам, когда охранники оставляют нас одних. В настоящее время мы, должно быть, выходим в космическое пространство. За последние несколько дней наши уши неоднократно закладывало, и мы подозреваем, что начали передвигаться на сверхвысокой скорости.