— Что случилось с ней? Есть догадки?
— Так все знают шо.
— Ну?
— Змора проклятая сгубила.
— И вы туда же! Ну почему опять этот бред я вынужден слушать!
— А вы, барин, как морду её увидите, так тоже поверите.
Ушаков, выпучив глаза, обвел указательным пальцем около покрасневшего своего лица кривой круг. И вместо его громкого гнусавого голоса Лев услыхал вдруг заговорщицкий хриплый шепот:
— Чёрная вся! Чёрная, как смоль! Прокляла её ведьма. Вот вам крест! Прокляла! Дуняша от горя обезумела. Пошла в лес искати змору эту окаянную. Заплутала и замерзла насмерть.
— Да замолчи уже! Знать ничего не желаю про ведьму вашу. Значит, девка сама в лес пошла? По глупости своей и погибла!
— Барин, змора это! Она её прокляла. Изловить ведьму надобно! Загубит же новую девку к весне, как пить дать.
К тому времени на продажу как раз имение выставлю. Там с новым владельцем пусть хоть леших с русалками ловят. А до продажи шумиху нельзя допустить.
— Ещё раз про змору услышу, велю нового старосту выбирать в Лаптевке. Понял меня?
Ушаков нахмурился, голову опустил, замолчал.
— Нет никакой ведьмы в лесу! Ещё раз бредни эти до меня дойдут…, — Лев шагнул к мужику и, ощутив гнилостный запах из его приоткрытого в испуге рта, поморщился. — Да я же тебя не просто с места скину, выпороть велю.
— Как скажете, барин, так и сделаю.
— Если кто придет ко мне с этой глупостью про ведьму, — Лев прорычал свою угрозу Ушакову и, схватив за воротник, встряхнул.
— Никто не придет боле, барин. Я прослежу, барин.
Граф отступил, сказал уже спокойно:
— Емельянову придать завтра земле. Поторопитесь, пока грунт совсем не промерз. Семье её я дам распоряжение помощь всяческую оказать. На этом всё — пошел вон.
Ушаков поклонился, выскочил за дверь, столкнувшись по пути с Гришкой и ругнулся вполголоса на неуклюжего мальчонку.
Лев вздохнул. С Лаптевкой было тяжелее всего. Жило в ней несколько семей язычников. Для господ своих числились они православными и даже ходили в церковь, да только у себя дома молитвы читали Перуну, Сварогу, Даждьбогу и прочим славянским богам. Приносили им дары и даже, говорят, устраивали тайные праздники в их честь. Лев подошёл к окну.
Кто его знает, что с Емельяновой на самом деле стряслось. Если разбираться в этом деле, то с этих семей допрос следует начинать. Стоп. Зачем ему это? Других хлопот хватает.
Жалко молодую девчонку. Жизни совсем познать не успела. Сгубила себя по-дурости, из-за ведьмы липовой. Накрутили, видно, девку. Пошла ее в лес искать и заблудилась. Сама виновата, что вышло так.
Лев обернулся к Гришке, который застыл на пороге. Юнец поклонился:
— Бравый готов, барин.
— Хорошо, Гриша. Свободен.
В седле Лев почувствовал себя лучше. Ясная погода словно встала стеной на пути его тягостным мыслям. Лёгкий ветер, солнце и блестящий в его лучах снег напомнили о Рождестве.
Нельзя будет оставаться в этот светлый праздник здесь.
Лев пришпорил коня. Промчался мимо Лаптевки и полдня провёл в Сверигово ещё одной деревеньки Взгорьевки.
Проверил, как работают новые лопасти мельницы и обошел со старостой деревню кругом. Недалеко от реки когда-то начинали строить школу и отчего-то забросили. Говорят, сруб долго не трогали, но в конце концов растащили, почти не оставив следов благого начинания.
Лев со старостой прошёлся по этому заброшенному, заросшему бурьяном месту, припорошенному первым снегом. Слушая его о том, как бы для деток замечательно было по весне строительство возобновить, Лев всему поддакивал. Он был рад здравому разговору. Ни про какую ведьму ни разу речь не зашла, и оттого граф заметно повеселел. Обговорив напоследок ещё раз насущные дела, вернулся домой с чувством выполненного долга.
Отобедав в одиночестве, провёл до вечера время с дворовыми, проверяя, как идет работа по восстановлению кровли, побелке, уборке и прочим делам. К ужину, чувствуя себя усталым и разбитым, вспомнил вдруг про Дарью Владимировну и велел вновь позвать её к столу.
Она выглядела немного уставшей, но улыбалась и благодарила сердечно за приглашение. Кажется, потому что была этому удивлена. Собственно, так же, как и Лев. Желание вновь быть с ней за одним столом и для него оказалось сюрпризом.
После утреннего чая, кто бы смел подумать об этом?
Скромный ужин из квашеной капусты, вареной картошки и расстегая с мясом на какое-то время занял весь интерес Льва. Он молча приступил к еде, не обращая на Дарью внимания. Однако, осознание того, что за столом он сидит боле не в гордом одиночестве, наполняло его душу довольством. Конечно, компания не самая удачная, но определенно это лучше, чем ничего. Лев, выпив местного игристого вина, настоянного на берёзовом соке, наконец, заговорил с ней: