— Утро доброе, Данил
Не дождавшись ответа, продолжила:
— Потолковать с тобою хотела и…
— Мне некогда, уборкой занят.
— Я…
— Нет, Нюра!
Данил наконец-то подняв на Аню глаза, с вызовом посмотрел на неё и, цедя слова, повторил:
— Нет, Нюрка.
Нюрка…
Аня, словно обожженная ударом хлыста, слегка пошатнулась. В голове зашумело, а виски заныли от тупой боли. Она вспомнила про очелье, сдавившее лоб, и сорвала его. Данил горько усмехнулся. А потом, повернувшись к ней спиной, опустив плечи, зашел обратно в денник.
Как Аня после всего оказалась у озера, она вразумительно бы и объяснить не смогла. И отчего ноги и подол юбки были мокрыми от росы? Она по дороге бежала или петляла, как раненый зверь, по широким газонам парка?
Ужо это всё равно.
Аня долго стояла у воды и смотрела на её синюю гладь. Замахнулась очельем, которое до сих пор так и сжимала в руке. Всхлипнула. Однако кинуть его в озерную глубь так и не смогла.
— Пропади всё пропадом! — крикнула в пустоту. И испуганно обернулась, когда по спине, против всякого чаяния, пробежал колючий холодок. А в воздухе запахло серой. Ане показалось, что на миг её ноги оторвались от земли, и она, едва не потеряв равновесие, еле как устояла на месте. Сердце зашлось от мучительного страха, будто только что забрался к ней под одежду могильный ветер.
Или почудилось всё из-за мук душевных?
Принялась озираться и креститься.
Трусиха. Никого нет! Одна здеся.
А ветер растрепал волосы и толкнул так, что Аня отлетела и шлёпнулась в воду.
— Кто ты? Кто? — испуганно закричала она.
Ответом ей было эхо: «Кто, кто, кто…»
Аня вскочила. Мокрая ткань юбки облепила ноги. От холода и страха заколотила сильная дрожь. И она, обронив очелье в траву, принялась судорожно выжимать подол платья.
Господи Всевышний, Иисус Христос, Сыну Божий, огради меня, рабу Божию Аннушку, своими святыми…
— Ой, Аннушку ли? — над головой прокатился противный смех. — Али Нюрку?
Неужто змора это?
В стороне от неё заскрипели ветки. Краем глаза Аня увидела, как взметнулись в воздух старые качели. Пустая, почерневшая от времени сидушка то взлетала, то падала без всякой на то причины.
Бежать, бежать, скорее бежать…
— Совсем не интересно на меня поглядеть тебе?
Бежать!
На этот раз ветер словно овеял лицо ледяным дыханием, заморозив её пленённый ужасом разум. И тревога на миг отступила.
— Явись, — неожиданно прошептала одними губами Аня, дивясь сама себе.
— Громче!
— Явись передо мной!
— Ты сама меня позвала. Помни это.
Всё стихло. Гомон птиц, стрекот кузнечиков в траве, жужжание оводов — все звуки вокруг исчезли. Только прерывистое дыхание Ани нарушало эту загробную тишину.
— Где ты? — шепнула она.
— Здеся!
Аня вздрогнула, услыхав за спиной свой собственный звонкий смех.
Да мне снится это попросту! Стала бы разве ведьма голосом моим болтать?
— А што, ты, может, и в людских душах разумеешь?
Так и есть! Это сон попросту!
Вот сейчас она обернётся и увидит себя рядом с Данилом. Горячая слеза покатилась по щеке. Аня резко обернулась. И вскрикнула, столкнувшись нос к носу с простой неумытой девкой в грязном крестьянском платье. Она стояла перед ней с растрёпанными волосами и тёмными, как ночь, глазищами.
— Не смотри на меня так. Моего лица всё одно запомнить не сумеешь. Догадаешься али нет, в чем секрет? — девка указала пальцем себе под ноги.
— Тени нету, — ахнула Аня.
— Тени нету, — опять передразнила её ведьма и, рассмеявшись, добавила: — Без света.
— Чаво ты хочешь от меня?
— Не любить — горе, а влюбиться — вдвое.
— Што?
— Помочь хочу. Тебя губить не интересно. Сердце твоё и без меня загублено. Желаешь отомстить?
— Кому?
— А ты подумай.
— Кому? — глупо переспросила Аня.
— С тобой водиться — что в крапиву садиться, — раздался обиженный голос. — Барышне своей!
— Как? — страх вновь держал Аню в крепких своих объятиях, и думать здраво она была не в силах.
— А вот так!
Змора дотронулась грязным пальцем до её щеки. Это лёгкое касание было так противно, что Аня тут же начала тереть лицо ладонью.
— Не бойся. Мне всего лишь слезинка твоя хрустальная нужна была. Вот смотри, как могу.
Она подмигнула и, приложив палец к губам, облизнула его кровавым языком. Тяжело сглотнула, после чего мерзко закашляла, а точнее залаяла, как собака бешеная. Вытерпеть звуки оные Аня не сумела и закрыла уши руками. Попятилась, выпучив глаза на демонскую силу. Змора, уняв приступ, принялась доставать из чёрного, ставшего неестественным огромного рта стеклянную кривую баночку.