— Не гневайтесь, прошу! Простите меня за всё, — не зная, понял ли её Лев правильно, Варя ещё раз многозначительно повторила: — За всё простите.
— Пустое! Не хочу ссориться с вами в канун Рождества.
Он поставил вино на стол. Вынул из кармана бокалы. Сел на шаткую табуретку напротив Вари.
— Отпразднуем вместе?
— Для меня честь…
— Вы преувеличиваете, Дарья Владимировна. Не стоит меня идеализировать.
— Нет! Помните, вы говорили, что я строга к себе? Сегодня я хочу вернуть вам эти слова.
— Вы волнуетесь за меня, правда? — помолчав, спросил Лев.
— Ужасно!
— Мне это льстит, — он улыбнулся, на миг сверкнув белыми ровными зубами. И Варя почувствовала знакомое трепетное волнение.
— Я хотела просить вас…
— Знаю, вы думали отговаривать меня от дуэли. Это бесполезно. Я всё решил. Дуэль состоится, если Еля вернётся.
— Нет! Он же может ранить вас! Нет. А вы разве сможете стрелять в друга?
— Не думаю, что смогу.
— Я не понимаю.
— Довольно. Ещё одно слово на эту тему, и я ухожу.
Граф нахмурился, и Варя испуганно замолчала. Он был серьёзен и верно бы выполнил угрозу, начни она вновь говорить о дуэли. Поэтому поспешила сменить тему. Проследив за его взглядом, спросила:
— А почему этот портрет так важен для вас? Вы знали госпожу Шатуновскую в прошлом?
— Знал ли я её? О да! Какое-то время я рос подле неё. Жаль, не унаследовал этот колдовской взгляд, — граф горько рассмеялся, а у Вари перехватило дыхание.
Глаша говорила, что в первом браке у неё был сын. Господи, неужели…
— Что значит не унаследовали взгляд?
— Я так любил её в детстве.
— Любили?
— Похоже, вино туманит мой разум. Забудьте. Не хочу говорить о ней, — Лев опустил голову и опять засмеялся. После затянувшейся неловкой паузы поднял на Варю блестящие глаза. — Так нечестно, Дарья Владимировна.
— Что? — не поняла Варя.
— Говорить только обо мне. Я ведь о вас ничего не знаю.
— Немного знаете, — Варя занервничала и напомнила себе о том, что она Костылева.
— Хочу узнать больше. Мне многое интересно.
— Что, например? — Варя глотнула сладкого вина из бокала, который наполнил для неё Лев.
— Например, любопытно услышать про ваше замужество. Этот брак был по любви?
Варя сделала ещё глоток.
Как не хочется врать! Как это отвратительно сейчас, но…
— Я вышла замуж не по любви, а по расчёту, — Варя отвела глаза. Говорить о чувствах к другому мужчине теперь у неё язык бы не повернулся.
— Вот как? — Лев оживился. — Так между вами не было привязанности? Не было ничего? — с нескрываемой надеждой спросил Лев. Его голос зачаровывал своей глубиной, волновал кровь.
— Ничего, — тихо сказала Варя, краснея. По крайней мере это хоть немного было похоже на правду.
— И вы никогда… То есть, насколько фиктивен был ваш брак?
Варя совсем засмущалась.
— Нет, не отвечайте. Это неважно. Я несу чушь, правда? — Лев провел рукой по волосам, отчего темная прядь упала ему на лоб. — Сегодня Рождество. И здесь и сейчас мне хорошо. Я много думал, — Лев замолчал.
— О чем?
— О вас. Это так странно. Вы словно прячетесь за маской дурнушки, но внутри совершенно не считаете себя таковой. Вы иногда ведёте себя как настоящая красавица, так уверенно. А иногда, будто вспоминая о своих недостатках, мило смущаетесь. Вы необычная. Вы…
— Я нравлюсь вам?
Граф усмехнулся, и Варя тоже хихикнула.
Вместо ответа Лев встал и подошёл к ней совсем близко. Варя хотела тоже подняться, но он не позволил. Лев склонился над ней и, подняв за подбородок лицо, нежно поцеловал.
… Елисей и Марго прибыли в Берёзовую Рощу спустя два дня после Нового Года. К этому времени Варя закончила портрет Шатуновской. И Лев велел повесить его в гостиной. Сияющие колдовские глаза с живым блеском словно следили со стены за людьми вокруг. Некоторые слуги крестились и ускоряли шаг, проходя мимо бывшей барыни.
Глядя на портрет, перекрестился и седой бородатый доктор. Его привёз с собой Елисей.
— Никогда не видел такого! — восхитился старик. — Вот это взгляд! До костей пробирает. Браво художнику.
Если бы не обстоятельства, которые привели этого доктора в Березовую Рощу, Варя бы поблагодарила его за комплимент. Но сейчас ни о чем, кроме дуэли, она не могла думать. И испытывала ненависть ко всем нежеланным гостям.