— Больше так легко не будет… И так три раза мы их накрыли, сыграв на эффекте неожиданности. Сначала передовой отряд, который невесть зачем перся вдоль железки; потом на станции, когда их артиллерию проредили; и вот эти. Теперь если еще провести эшелоны удастся, то первым в церкви свечку поставлю. Странно, почему же нас японцы не так уж и активно обстреливали из орудий?
— Простите, товарищ лейтенант, но вы ЭТО называете «не активно»? — как обычно, влез поручик Ржевский, во все дырки затычка, — да у нас у всех броневагонов крыши сейчас не стальные, а свинцовые от расплющенных шрапнельных пуль! Хорошо хоть, мы и у эшелонов крыши железом накрыли, а то привезем в Артур кучу раненых вместо подмоги.
— Эх, молодо-зелено, поручик, — усмехнулся, не отрывая бинокля от глаз, Балк, — не были вы под настоящим обстрелом… Вы бы лучше задумались, какого хрена они по нам вообще шрапнелью стреляли? Да уже после первых снарядов должны были понять, что нам это как слону дробина, и перейти на гранаты. Так нет же, почти каждая новая батарея дает по несколько залпов той же шрапнелью, и все![77] Хорошо, что у них переменных трубок нет, а то бы нам и шрапнели «на удар» хватило. Не намного хуже бронебойного снаряда работает. Ладно, будем считать, что прорвались мы божьими молитвами. Теперь только дойти до разъезда на Талиенван, пропустить эшелоны с пехотой и боеприпасами дальше в Артур, а мы втроем с «Ильей Муромцем» и «Алешей Поповичем» начнем показывать японцам, что такое мобильная оборона с широким использованием флангового пулеметного огня при артиллерийской поддержке на колесах.
Наполеоновские планы Балка были прерваны взрывом снаряда серьезного калибра в паре сотен метров от контрольной платформы. Взлетев по трапу в башню, Балк покрутил по горизонту обзорный перископ и остановил его, уставившись в сторону моря. Сверху донеслась грязная ругань.
— Какая-то блядская калоша-канонерка под берегом болтается, наши пукалки ее разве что поцарапают, а на ней одна дура калибра… Ну, на глаз дюймов так восемь-девять, и если современная и скорострельная Армстронга — то нам хана. С «Ильи Муромца» ее пока не видят и минут пять еще обстреливать не смогут. Если старье Круппа — то у нас еще есть шанс, там и скорострельность — выстрел в две минуты, и точность соответствующая.[78] Вроде у них еще что-то установлено на корме, но зачехлено почему-то. Машинное, тьфу, блин… На паровозе — полный вперед!
— Зачем? — донесся из переговорной трубы голос прапорщика Дерюгина, бывшего машиниста.
— Вероятность попадания обратна квадрату скорости! Быстро, я сказал! — проорал в ответ Балк.
Из трубы донеслось что-то вроде: «чем материться, просто сказать можно было», но так или иначе поезд ускорился. Канонерка успела выстрелить по головному бронепоезду еще три раза, потом ситуация на поле боя резко, как бывает только в кино и на войне, изменилась. На выползшем из-за закрывавшей обзор гряды холмов тяжелом БеПо «Илье Муромце» разглядели, в какой переплет попал брат «Добрыня», и приняли меры. В составе этого БеПо были четыре платформы, на которых были смонтированы два 120-мм морских орудия Канэ с «Рюрика», пара 120-мм гаубиц Круппа, столь удачно захваченных «Богатырем», и пара старых 6-ти дюймовых мортир. Сейчас, не успел «Илья», скрипя буксами, замереть на рельсах, как его морские артиллеристы занялись своим прямым делом — обстрелом надводных целей. Канонерка успела перенести огонь на новую, более опасную цель, но на стороне русских были и большее число орудий, и их большая скорострельность, и устойчивая земля под платформами, в отличие от качающейся палубы канонерской лодки. Первый снаряд, попавший в маленький корабль, был выпущен из пушки. Как и второе попадание пушечного снаряда, он нанес серьезные, но не смертельные повреждения. Лодка попыталась уйти из зоны поражения, но упавший по крутой траектории гаубичный снаряд пронизал ее практически насквозь и взорвался почти под днищем корабля. Подброшенная взрывом вверх, с перебитым хребтом — килем, канонерка прожила еще десять минут, и за это время получила еще три уже не нужных снаряда. На единственной спущенной шлюпке смогли спастись двадцать пять членов экипажа из сотни бывших на борту. Тем временем убегавший от снарядов на всех парах «Добрыня» догнал «отступающие русские войска»…
Рядовой Пятого Восточно-Сибирского стрелкового полка Александр Бурнос уходил от Цзиньчжоу последним. При обстреле люнета их роты с моря его засыпало близким разрывом снаряда. На откапывание, успешный поиск под кучами земли винтовки и безуспешный — правого сапога ушло около часа. Он уже готов был припустить вслед за уже еле видневшимися отступавшими товарищами, но тут его кое-что отвлекло…