Артиллеристы «Нанивы» и «Нийтаки» никак не могли пристреляться, впрочем, и о их коллегах с «Варяга» можно было сказать то же самое, но теперь в их стрельбе начала проявляться хоть какая-то система. Пока Зарубаев пытался нащупать правильные установки прицела залпами двух-трех орудий, дожидаясь падения снарядов предыдущего залпа и внося поправки. На стороне японцев была лучшая подготовка артиллеристов на «Наниве» и большее количество орудий в залпе. В минусе — два корабля хорошо стреляют по одной цели вместе, если они умеют это делать. А вот с подобной практикой у артиллеристов «Нийтаки» было плохо, и они своим беспорядочным огнем стабильно сбивали прицел «Наниве». Крейсера третьей японской линии, «Акаси» и «Такачихо», выбрав якоря, тоже направились к выходу из бухты на минимальных оборотах, давая возможность пристроиться второй паре и образовать единый строй. Для их орудий «Варяг» пока был далековато, что, впрочем, не мешало им тоже азартно по нему стрелять. Перестреливаться с «Варягом» по очереди, после того, как устаревший «Кореец» каким-то образом ОДИН вывел из строя «Асаму» и «Чиоду», как-то не хотелось. Все оставшиеся в строю японские крейсера постепенно выстраивались в кильватерную колонну, мимо которой предстояло проходить «Варягу», с преимуществом в ходе максимум в пять узлов. Это значит целый час под огнем всей четверки на дистанции не более двадцати кабельтовых. Хреново. Оправившись от неожиданности, японцы, действуя по первоначальному плану, шли параллельным с «Варягом» курсом и были полны решимости устроить ему теплую встречу и не менее теплые проводы. За крейсерами маячили низкие смертоносные тени четырех миноносцев.
Наконец-то усилия артиллеристов «Варяга» начали давать результат. Один из снарядов трехорудийного залпа лег таким близким недолетом у борта «Нанивы», что это можно было считать накрытием, остальные перелетами. Впрочем, хоть с борта «Варяга» это и не было видно, свое дело не долетевший снаряд все же сделал — пройдя под водой, он на последних каплях кинетической энергии, приданной ему пороховым зарядом орудия № 3, врезался в борт «Нанивы». На полноценное пробитие его уже не хватило, трубка по «доброй» традиции русского флота не сработала на слабый удар, но старым плитам бортовой брони этого было достаточно. Два листа немного разошлись, пяток заклепок вылетел и в угольную яму правого борта стала ленивой струйкой сочиться вода. Мгновенно над «Варягом» пронесся ор главарта, которого, не смотря на стрельбу и пение, было слышно и на баке, и на корме. Лейтенант на всякий случай дублировал голосом данные об установках для стрельбы, передаваемые по системе центрального наведения на орудия (еще одно ноу-хау, которого не было на японских кораблях, при умелом использовании система центральной наводки, даже такая примитивная, как та, что была установлена на «Варяге» — бесценная вещь).
— Целик пятнадцать, возвышение восемь, все шестидюймовые орудия правого борта и носового плутонга — беглый огонь!
Как будто подслушав его, на слове «огонь» первый снаряд настиг и «Варяга». Облако разрыва закрыло мачту прямо над грот-марсом. Стальной дождь фирменных японских осколков — мелких и раскаленных добела — пронесся над всей кормовой частью «Варяга», вонзаясь в палубный настил, подобно стальному граду. Правда, основная часть облака осколков ушла вверх в сторону носа или была отражена грот-марсом, благодаря чему никого не убило, но пяток раненных «Варяг» уже имел.
«Ну что же, посмотрим, как поведет себя команда под огнем», — пронеслось в голове непроизвольно присевшего, но сразу заставившего себя встать во весь рост Руднева. Приумолкнувшая было в момент взрыва песня неожиданно громыхнула с новой силой и яростью, причем большинство певших произвольно перескочило на куплет с «желтолицыми чертями». Самое странное, что вместе с нижними чинами после попадания начали подтягивать и мичмана, командиры плутонгов. Пожалуй, впервые за последние несколько десятилетий на корабле Российского Императорского флота было полное единство и синхронность мыслей и чаяний команды и офицеров.