Кстати, о конвейере. Когда наутро после захвата «Мари-Анны» Руднев в первый раз попытался объяснить господам офицерам, что именно им предстоит делать, то от него потребовали объяснения нового термина. Вездесущий Балк выручил замявшегося капитана (ну как объяснить о серийном производстве автомобилей, если его пока еще нету?) рассказал старую (для него) хохму об американце Форде, к которому одновременно пришли в гости пять любовниц. Следующие пять минут офицерское собрание не могло нормально функционировать из-за всеобщего сдерживаемого смеха. Руднев все это время сверлил Балка пристальным взглядом, то и дело сам прикрывая рот рукой. Сдерживать удавалось до того момента, как жизнелюбец Нирод, задумчиво глядя в потолок, не выдал со своим фирменным графским грассированием — «Доживу до Владивостока, всенепГемено попГобую!». Так или иначе, но идею господа офицеры усвоили, пусть и каждый своим путем.
На мостике «Варяга» вяло переругивались два замученных недосыпом человека.
— Нет, Вась, ну ты мне все же скажи. Ну зачем, зачем ты ТУДА полез? С голой пяткой на шашку, я имею в виду.
— Петрович, не начинай, а? Ну тебе что, больше поговорить не о чем?
— До следующего парохода на горизонте таки да, не о чем. Ты полюбуйся на себя! Как мне сказал доктор, на руке «повязка на небольшом, всего-то полтора дюйма длиной, порезе, сверху слой мази от ожогов, поэтому шикарный синяк вы видеть не можете»! Ну за каким хреном ты там выпендриваться стал? У тебя и людей было больше, и оружия, и торопиться было некуда… Зачем? Крутизну показать? Кому? Или ты стрелять разучился?
— Да риска вообще никакого не было! Я же заранее в мастерской сделал наруч…
— Так ты этот цирк еще и спланировал заранее? Говорите, подсудимый, говорите. Все что вы скажете…
— Да помолчи ты, балаболка в погонах каперанга! Был бы у нас пиратский фрегат, а не крейсер, тебя бы команда за одну твою привычку перебивать тосты и длинные разглагольствования бы за борт выкинула. Я еще когда ТАМ был молодым, увлекался историческим фехтованием, как из армии меня выперли… А под одеждой его вообще не видно, ну а сделал я его вообще, чтобы над урядником приколоться, еще когда мы тренировались. Видел бы ты его глаза тогда! Прикинь, сначала я сую руку под удар, он думает, что покалечил офицера, а там металлический звон. Ну извинился я, а потом подумал — чего добру пропадать-то? Ну и взял с собой, на всякий случай. Думал, правда, как припрет, просто рукой по переборке грохну или удар ломом сблокирую, ну а как все вокруг станет «голубым и зеленым»…
— А когда это древнерусские наручи стали вдруг вспыхивать синим пламенем? После вмешательства Мерлина, не иначе?
— И кто же наябедничал? Секаи?
— Да нет, казаки лапшу нашим матросикам на уши вешали о вашем геройстве, ну и я послушал.
— Я когда светошумовые делал, у меня грамм пятьдесят магния осталось…