Под таким напором Андрею-Сигурду пришлось смириться с вынужденной ролью няньки.
— И то правда, — сказал Вадим, положив руку на плечо Павла, — пойдем по грибы.
— И ягоды! — добавил турист, и в животе у него громко заурчало.
После часа собирательства они вернулись на поляну с грибами и ягодами. Грибы они несли в снятой с Павла джинсовой рубахе, а ягоды — в большой поясной сумке Вадима. К всеобщей радости младенец уснул, а Андрей, разведя костер, закурил.
— Ты где взял сигареты? — удивленно спросил Вадим, которому еще с утра очень хотелось покурить.
— Нашел одну в сумке, — ответил реконструктор, хлопнув по висящей на поясе сумке.
— Оставишь?
Андрей сделал последнюю, самую сладкую затяжку и протянул остаток Вадиму.
Павел положил у костра свою, полную грибов, рубаху.
— Так, а чего вы молчали, курильщики? У меня со вчерашнего еще полпачки осталось, сам-то я ведь не курю.
Вадим и Андрей уставились на туриста, как на врага народа.
— Да чего вылупились? Я сам не знаю, как она у меня оказалась.
Павел понял, что ему не жить и стал лихорадочно доставать пачку из заднего кармана джинсов.
— Да нате, нате, курите на здоровье.
Утолив никотиновый голод, все вместе дружно принялись чистить грибы и насаживать их на веточки. Затем грибные шашлыки воткнули вокруг костра под наклоном и стали терпеливо ждать.
— Сигурд, возьми ягод, — предложил Вадим, — мы с Пашкой их в лесу наелись.
— Наелись — это ты, конечно, хватил, — вставил свое голодное слово турист, — так, чуть-чуть поклевали, вспомнили вкус черники.
Он хотел что-то еще добавить, но Вадим перебил его:
— Только оставь «пойке» немного. Думаю, скоро опять хай поднимет, надо будет натолочь да скормить ему.
Сигурд, зачерпнув горсть крупной черники, закинул в рот и, не дожевав, спросил:
— А ты где научился с малышами обращаться?
— Да так, был опыт, — отмахнулся Вадим, — с двоюродной сестрой возился.
— Им еще в универе Спока преподавали, — пошутил Павел.
— Ты-то откуда такие умные имена знаешь? — спросил Вадим, улыбнувшись. — И не Спока, а Сенеку.
— Да какая разница?
Вадим улыбнулся еще больше.
— Огромная, Павел Николаевич, огромная. Но Спока я тоже читал.
— Готовился, стало быть, — подвел итог Андрей.
— Ладно, хватит лясы точить, грибы готовы, — отрезал Вадим и первым потянулся за шашлыком.
Грибные веточки были вкусны как никогда. Всем досталось почти поровну — Вадиму и Андрею по три, а Павлу, как постоянно растущему двадцатитрехлетнему организму, целых четыре. Эх, пальчики оближешь, как хороши были эти сморщенные лесные дары с привкусом веточки. Ужин запили водой из ручья и только хотели закурить и обсудить прошедший день, как проснулся «пойка» и стал требовать «ням-ням». Вадим достал платок и разорвал его надвое.
— Так, Паша, будешь толочь чернику, — распорядился Вадим, протягивая другу половину платка, — а ты, Сигурд, намочи этот кусок.
Сам же Вадим извлек из ножен на поясе нож, нашел достаточно толстую ветку и стал ее ровнять. Обстрогав ветку с двух сторон, он придал ей форму весла — ложка для младенца была готова. Вначале кормление шло с трудом. «Пойка» не хотел или не любил чернику (или намеренно издевался), но настойчивость Вадима и жалобные просьбы Павла сделали свое дело. Младенец осознал, что ему не отвертеться, иначе дяди обещали весьма непедагогичное «ата-та» по попке, и стал-таки есть толченую ягоду. Трапеза закончилась сосанием мокрого платочка. Но, накушавшись, ребенок спать не захотел; начал настаивать на развлечениях, то есть возжелал поиграть. Друзья перепробовали множество детских игр — «Коза-дереза», «Ути-пути», «Елки-палки» и даже хит прошлого сезона «В репку», но «пойка» в силу своей национальной особенности не признавал современных русских игр и оказался ярым на— ционалистом, ибо отказался не только понимать, но и разговаривать. От начавшихся русских народных сказок «пойка» вначале морщился, строил рожицы, а потом еще и срыгнул. А после того, как ему утерли перепачканное лицо, и вовсе расплакался.
— Нет, ну вы посмотрите на этого «чухонца», — разобиделся Павел, уставший возиться с ребенком, — и это ему не то, и это ему не так!
— Наверное, он мокрый, — предположил Вадим.
— Так, я — пас, — отмазался Андрей и, немного подумав, добавил: — Пойду, в костер подброшу, а то потух что-то совсем.
— А мне срочно надо в туалет, — сказал Павел, вставая.
— Идите, предатели, бегите, жалкие трусы, — ответил Вадим, сделав вид, что обиделся. — Я и сам управлюсь.
Вадим распеленал ребенка, он действительно успел и пописать, и покакать, причем, похоже, неоднократно. Попу малышу, за неимением ничего лучшего, пришлось вытирать мхом — но получилось неплохо, даже очень неплохо. А главное — сухо! Положив младенца на снятую с себя рубаху, Вадим взял тряпки и пошел к ручью, его остановил Павел.