— То добро, — облегчённо вздохнул Михолап. — А княгини Милославы не встречал ли?
— Весь Киев обошёл, воевода, многих пытал. Никто не видел и не слышал о княгине...
Помолчали. Отвечая своим сокровенным мыслям, Михолап негромко, с грустью сказал:
— Наверное, и вправду так пожелали боги...
Не поняв воеводы, Костина всё же согласился:
— Без воли богов такое свершиться не могло. Поляне признали Олега князем без великого шума и брани, отворили ему грады свои. И в дружину идут, служат ему...
— Как же могло случиться такое? — в недоумении поднял бровь Михолап. — У нас лютовал, а там...
Костина огладил бороду, развёл руками, голос потерял уверенность.
— Многажды думал я о том, воевода. Не знаю, прав, нет ли, но мнится: то, что случилось у нас, для Олега великим уроком обернулось. Понял он: одной своей дружиной никого не подчинить. На то согласие самой земли надобно. Вот и начал искать дружбы полян. Поляне же согласились — им князь сильный надобен, соседи у них немирные. К тому же и Аскольд души полян к варягам повернул...
— Ушёл от Рюрика ярл, в некоторых землях пытался сесть, но люди тамошние встречали его боем. Поляне же приняли у себя — им тогда степняки походом грозили. Варяги тех степняков помогли прогнать. Так меж полянами и ярлом варяжским любовь пошла. Тут и Олег поспел. С князем Полянским Диром да ярлом Аскольдом не по чести поступил, хитростью их извёл и сам в место княжеское сел...
— Попомни, Костина, плохо кончит воевода Олег, — задумчиво откликнулся на рассказ проведчика Михолап. — И опять же, не его мне жалко, а князя нашего Игоря. Чему обвыкнет, видя с малых лет кровь и междоусобицу?
— Игорь после Олега князем полян станет, а он ведь и наш князь, словенский...
— Одному князю в двух землях быть неможно...
— Но две земли под одним князем могут быть, — возразил Костина.
— Меж словенами и полянами земли кривичей, полочан, родимичей, северян, вятичей, древлян, — начал загибать пальцы Михолап. — Это ж получается, чтобы Игорю князем быть словенским и Полянским, надобно и эти земли подчинить, так, что ли?
— К тому идёт, воевода. Мы с тобой, может, и не доживём до этого, но Игорь-то молодой...
— Это уже не земля будет, ежели все племена под одним князем собрать, — не слушая проведчика, отдался своим мыслям Михолап. — Это уже что-то другое будет. О таком и Гостомысл не мечтал...
— Внуки шагают дальше дедов...
СЛОВАРЬ
Алтабас — персидская парча.
Берсерк — свирепый воин, который в битве приходил в исступление, выл, как дикий зверь, кусал свой щит и, согласно поверью, был неуязвим.
Бонды — в скандинавских странах в средние века свободные люди, имевшие своё хозяйство, свободные крестьяне. В более раннее время полностью зависели от рода.
Бортничество (от борть — дупло дерева) — бортевое пчеловодство. Первоначально добывание мёда из естественных дупел, затем разведение пчёл в выдолбленных дуплах.
Вальгалла — чертог Одина, в котором сражаются и пируют павшие в битве воины.
Вено — выкуп за невесту, приданое жены.
Вира — денежный штраф за убийство свободного человека.
В челе — во главе.
Выморачивать — добывать, выманивать.
Выя — шея.
Гардарика — «страна городов». Так древние скандинавы называли Северо-Западную Русь.
Гривна — денежная и весовая единица в Древней Руси, слиток серебра в половину фунта.
Дворский — управляющий хозяйством; дворовые люди — челядь, прислуга.
Дирхем — старинная серебряная монета арабов, чеканилась с 695 г.
Епанча — длинный широкий парадный или дорожный плащ.
Житьи — богатые, зажиточные люди. В древнем Новгороде среднее сословие между первостатейными гражданами и чёрными людьми.
Законоговоритель — толкователь законов, блюститель обычаев у скандинавских народов в дописьменный период.
Закуп — зависимый человек, взявший у феодала в долг ссуду (купу) и обязанный отработать её.