19. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 120-138.
20. Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: Проблемы и люди. М., 1995; его же. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. Августин. Абеляр. Элоиза. Петрарка. Лоренцо Великолепный. Макьявелли. М., 2000; Брагина Л.М. Итальянский гуманизм эпохи Возрождения. Идеалы и практика культуры. М., 2002; Ревякина Н.В. Гуманистическое воспитание в Италии XIV–XV вв. Иваново, 1993; её же. Человек в гуманизме итальянского Возрождения. Иваново, 2000.
21. Макьявелли Н. История Флоренции // Пер. с ит. Н.Я.Рыковой. 2-е изд. М., 1987. С. 27.
22. Шеллер А.К. (Михайлов А.). Указ. соч. С. 151.
23. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации. С. 254-262.
24. См. об этом, напр.: Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: Проблемы и люди. М., 1995. С. 61-72.
25. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации. С. 265.
26. Соколов В.В. Европейская философия XV–XVII вв. М., 1984. С. 15.
27. Ракитская Н.Ф. Леонардо Бруни Аретино // Правоведение, 1980, № 5. С. 98-105.
28. Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV в.) / Под ред. Л.М.Брагиной. М., 1985. С. 311-313.
29. Kristeller P.O. Renaissance thought. The classic, sholastic and humanist strains // Cultural aspects of Italian Renaissance. Assays in honor Paul Oskar Kristeller. Manchester, 1961. P.19.
30. Цит. по: Ракитская Н.Ф. Указ. соч. С. 104.
31. Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М., 1987. С. 13.
32. Цит. по: Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации. С. 268-269.
33. Грановский Т.Н. Указ. соч. С. 43. Приведённый Грановским источник опубликован под названием: Lebensbeschreibung des Ritter Götz von Berlichingen. Leipzig, 1881. S. 9-10, 58-59, 110.
34. Соколов В.В. Указ. соч. С. 15.
35. Макьявелли Н. Указ. соч. С. 12-13.
36. Latvakangas A. Op. cit. S. 95; Svennung J. Zur Geschichte des goticismus. Stockholm, 1967. S. 56.
37. Haslag J. «Gotic» im 17. und 18. Jarhundert. Köln,1963. S. 1, 37.
38. Ibid. S. 23, 37.
39. Ibid. S. 38.
40. Svennung J. Op. cit. S. 56.
41. Frankl P. Gothic Architecture, revised by P.Crossley. Yale University Press, 2000. P. 265; Хрипкова Е.А. Общие вопросы изучения готического стиля. Появление понятия «готика», эволюция отношения к готическому искусству, начало его изучения и направления современных исследований // Публикация в Интернете на сайте «Слово. Православный образовательный портал». С. 1; Svennung J. Op. cit. S. 57.
Готицизм как реакция на антиготскую пропаганду итальянских гуманистов
Антиготская пропаганда, которую Свеннунг назвал оборотной стороной гуманизма – eine Kehrseite – и определил как «предание итальянскими гуманистами проклятию всего готского, иначе германского...»[42], сложившись в устойчивую историографическую традицию итальянского гуманизма, задевала человеческое достоинство многих европейских народов. Так, например, даже испанская аристократия, невзирая на культурно-языковую близость к итальянцам, гордилась своим происхождением от визиготов[43]. Эта этногенетическая традиция пронизывала всю cсредневековую испанскую историографию. Мотив о победоносных вестготах – выходцах из легендарной Скандии/Скандцы и основоположниках испанского королевства, доминировал во всех известных исторических трудах Испании на протяжении веков: от энциклопедических и исторических трудов архиепископа Исидора Севильского (560–636), таких как «Historia de regibus gothorum», и до «Historia gothica» (1247) архиепископа Толедо Родриго Хименеса[44].
Но больше всего мишенью антиготских нападок итальянских гуманистов осознавало себя немецкоязычное население Священной Римской империи, т.е. население Германии, а также ощущавшие своё родство с ним представители образованных слоёв скандинавских стран. В этой среде с конца XV – начала XVI в. и стало складываться интеллектуальное движение протеста, в русле историко-филологической мысли оформившееся как готицизм. Много позднее, не ранее, чем через столетие, когда в рамках готицизмаокончательно сложился миф о величии готско-германского прошлого, в этот идейный спор втянулись сначала представители английской общественной мысли, а затем и французской[45]. Попутно стоит отметить, что препирательства между представителями итальянской гуманистической историографии и сторонниками готицизма стали фоном для ещё одного идейного противостояния в Западной Европе, а именно, славяно-германского. Надо сказать, что в русле ренессансной исторической традиции стали создаваться работы и обобщающего характера, стремившиеся охватить прошлое многих европейских народов, в том числе, и славянских, также включившихся в исторические дебаты. Для представителей готицизма стремление защитить историческое прошлое германских народов от критики итальянских гуманистов вылилось в упорное желание отыскать объект, на который можно было бы в свою очередь перенести обвинения в варварстве, темноте, неспособности к цивилизованному развитию. Такой объект был отождествлён со славянскими народами, и начался пресловутый германо-славянский спор, не закончившийся и сейчас. Сам по себе этот спор – целиком и полностью порождение западноевропейской идейной традиции. Характеризуя ответную реакцию на антиготское оплёвывание, проявившуюся в Германии в указанный период, Свеннунг отмечал, что ревностное изучение античных авторов, благодаря которому итальянцы открыли миру величие древнеримской империи, уничтоженное германцами, сменилось не менее ревностным изучением в немецкой среде немецких источников или источников, с помощью которых можно было бы ослабить или полностью опровергнуть обвинения итальянских гуманистов. Так, европейскому миру были заново открыты сочинения Тацита и Иордана[46]. В Германии получило развитие негативное отношение ко всему итальянскому или римскому[47].
Одним из первых исторических произведений, возвеличивших германскую древность, стало произведение Франциска Иреника под названием «Germaniae exegesis», появившееся в 1518 году. В нём автор прославлял высокие моральные качества, отличающие германские народы: братскую любовь друг к другу, геройский дух – созидатель сильных держав в Европе, вечное преклонение перед мудростью и справедливостью, постижение христианского учения ранее других народов. В силу этого германцы провозглашались законными наследниками Римской империи. По замечанию шведского историка Курта Юханнессона, Иреником были сформулированы идеи, заложившие основы западноевропейского историописания, сохранившие своё влияние до наших дней[48].
Я бы несколько скорректировала эти слова и сказала, что Иреник заложил основы готицизма, которые стали становым хребтом значительной части западноевропейской историографии, пронесшим через века мысль о германских завоеваниях как причине возникновения государственности в Европе. Интересно, что Иреник обсуждал план своего труда с другими немецкими историками, и по требованию Виллибальда Пиркхеймера (1470–1530), которого Юханнессон назвал Нестором немецких гуманистов, включил готов в число германских народов, что и оформило идею тождества готскогои германского, столь привычную нам, но, по всей видимости, не существовавшую в древности. Кроме того, Пиркхеймер предложил упомянуть и шведов как один из народов «на германских островах»[49], что послужило важным стимулом для складывания шведского готицизма. Таким образом, тождественность германского и шведского, сиречь скандинавского, которым с такой лёгкостью оперируют современные норманисты, является не естественным результатом исторического развития, а – рукотворным произведением учёной среды Германии XVI века.
Немецким автором, оказавшим особо большое влияние и на шведский готицизм, и на всю североевропейскую историографию, стал немецкий историк и богослов Альберт Кранц (1450–1517). Кранц был уроженцем Нижней Саксонии и в первую очередь, как отмечал исследователь его творчества В.А.Нордман, интересовался историей родного края и историей народов региона Балтийского моря. Благодаря тому, что Кранц часто получал дипломатические поручения Ганзейского союза, а также короля Дании Кристиана I, он бывал и в городах Балтии, и в Риме, и в других европейских городах[50]. Кранц оставил несколько значительных исторических трудов, среди которых наиболее известны «Саксония» («Die Saxonia»), «Вандалия» («Die Wandalia») и история скандинавских стран «Chronica regnorum aquilonarium», которая в 1545 г. была опубликована на немецком языке под названием «Датская, шведская и норвежская хроника» («Denmärckische, Swedische und Norwägische chronica…») и где значительная часть посвящена истории готов, сведения о которой были почерпнуты, в основном, из сочинений Иордана и Саксона Грамматика. В контексте настоящей главы нелишним будет отметить, что автор «Вандалии», поясняя родство названий «Вандалия»/«Wandalia» и «Венден»/«Wenden» как мест нынешнего проживания славянских народов, упоминает и о таком славянском народе как русские/russi. Ссылаясь на Плиния и Страбона, Кранц замечает, что «Roxani», «Roxi», «Roxanos» – это древние наименования русских[51]. Данное рассуждение принадлежало к общеизвестным фактам того времени, что подтверждается «Космографией» итальянского писателя, географа Энея Сильвия Пикколомини (1405–1464), с 1458 г. – папы Пия II. Автор «Космографии», также со ссылкой на Страбона, писал о «северных роксанах» (roxani), отождествляемых с «рутенами» (ruthenos)[52]. Кроме Пикколомини, о связи имени русских с роксоланами, или, иначе говоря, о русских как о народе с древними восточноевропейскими корнями, со ссылками на античную традицию, писали многие другие авторы: итальянский историк Ф.Каллимах (1437–1496), польский историк М.Меховский (1457–1523), польский историк Дециус (1521), немецкий историк И.Хонтер (1498–1549), чешский историк Ян Матиаш из Судет (ум. после 1617) и др.[53] Не меньший интерес выказывался и к историческому прошлому народов балтийского побережья. После «Вандалии» Кранца о балтийских славянах писали такие историки и писатели как И.Хонтер, С.Мюнстер (1488–1552), С.Герберштейн (1486–1566), Д.Хитрей (1513–1600), Д.Крамер (1568–1637) и др.