– А я все сказал, – Серега изобразил крайнюю наивность. – Ты велел – я и пошел. На торг. Народ веселить.
Купец Горазд задрал бородищу и стукнул себя по колену: до него дошло.
До Скольда дошло мгновением позже, а Серега тем же невинным голосом продолжал:
– Вот я и веселил, как умел. А что кому-то не шибко весело было, так и это нормально. Веселых-то все равно больше. Можно хоть у народа спросить?
– Выходит, это я тебе велел непотребные игрища затевать? – осведомился Скольд.
– Выходит, ты, – ответил на чисто риторический вопрос Серега. – А уж если я что не так сделал – моя вина, это признаю! И виру заплачу, какую скажешь, без базара, то есть сколько назначишь – столько и заплачу!
Он очень надеялся, что сумма не окажется запредельной.
В зале повисла напряженная тишина. Серега гордо выпрямился. Собственная логика показалась ему безупречной. И не ему одному.
– Заплатишь, – грозно произнес наместник. – И немало. А теперь ступай отсюда! – Скольд наклонил голову, но Духареву показалось, что губы Скольда, спрятанные густыми усами, кривятся в улыбке. Нет, классный мужик этот Скольд!
– Выдр, убери его с глаз моих! – бросил наместник.
– Ступай! – отрок подтолкнул Серегу. – Слыхал, чего велено?
А виру наместник назначил, точно, немалую. Ободрал как липку. Чифане еще и у деда занять пришлось. Вот такие дела.
Глава двадцать третья,
в которой друзья строят планы на будущее
В общем, бизнесмен из Сереги не вышел. Ни там, ни здесь.
Кучка резаного серебра, пара-тройка заморских монет, одежка да нож в дареном чехле.
Вечером, как обычно, друзья собрались на постоялом дворе.
– Эх-хо! – горевал Чифаня. – Скоро ж летние Дажьбоговы празднества! Народу съедется – тьма.
– Брось, – махнул рукой Мыш. – На празднике княжьи гридни биться будут да волохи чудеса чудесничать. Куда уж нам!
– Не скажи, Мышка! – возражал Чифаня. – На воев заклад не поставишь, а мы…
– Сычок, а как ты, новгородец, к Любиму в закупы угодил? – спросил Духарев.
– Как, как… Обычно! – Сычок отхлебнул меду, закусил румяным крендельком. – Подрядился купчине одному служить. Приехали сюда, расторговались. Я долю свою взял… Ну и погулял маленько… До заморозков. Че делать? Пошел к Любиму и продался. А Любим меня к Чифане приставил. Грит, внук у него умом востр, да телом слаб. Гляди, чтоб не обидели. Ну я и гляжу.
– По своим не скучаешь? – спросил Духарев. Он знал, как трепетно местный люд относится к родичам.
– Скучаю, как не скучать, – согласился Сычок.
– А по дому?
– А че по нем скучать? – удивился Сычок. – Я – пятый сын. Век буду под старшими ходить да спину гнуть со света до ночи. Вот кабы меня Любим к чанам приставил – может, и скучал бы, что не на свою кровь тружусь. А так… Мне моя жисть нравится!
– А дальше – что? – не унимался Духарев. – Теперь, когда Скольд нам на торгу бороться запретил, что теперь делать станешь?
– То пусть Чифаня думает! – отмахнулся Сычок. – Он умный. Небось уже и надумал чего-нибудь.
Сычок оказался прав. Чифаня надумал. Податься из городка. Сразу после Дажьбоговых празднеств. Конь у них есть. Повозку, с верхом, он уже на своем подворье присмотрел. Ломаную, но починить можно. Если отправиться, пока дороги сухие, на прокорм да зимовку заработать можно. Скоморохи ж зарабатывают. Если Мыш с Серегой захотят – пускай присоединяются.
– Хотим! – тут же заявил Мыш.
– А Слада как же? – спросил Духарев.
– Так мы ж вернемся! – сказал он. – Побродяжничаем малость, а к урожаю – домой. Так, Чифаня?
– Можно и так. Поглядим, – солидно ответил Любимов внук.
– Это дело верное! – с энтузиазмом произнес Мыш. – Всяко лучше, чем с Шубкой на Черные Мхи идти!
Серега вышел во двор, по надобности, заодно поглядел на небо. Солнышко уже спряталось.
Вернувшись под крышу, он быстренько дохлебал пиво и встал.
– Счастливо, братки, я вас покидаю! – сообщил он. – У меня тут дельце одно.
– Знаем, знаем! Дельце с тельцем! Гы-гы-гы! – сострил Сычок.
Шутка, впрочем, была не его – Чифанина. Но Чифаня пошутил однажды, а Сычок уже раз десять.
Серега вернулся домой с первой звездой. Мыш был уже дома. После того как княжий наместник «закрыл» их «фирму», кореша не оставались за столом до полночи.
Брат и сестра сидели в дворике. Мыш – просто так, а Слада плела лечебный браслетик из собачьей шерсти. Темнота ей не мешала.
– Как потетешкался? – с ухмылочкой осведомился Мыш.
Серега пихнул его в бок: болтай меньше.
Духарев еще не сделал Сладе официального, так сказать, предложения. И его отношения с юной девушкой были совершенно целомудренны: они даже не поцеловались ни разу. И все-таки…