Дальше Велибор ехал осторожно, прислушиваясь к лесу и своему сердцу. Вроде никаких знаков не видно. Птицы так же порхают и кричат, как и раньше, на ветке старого дуба рысь разлеглась, разморило ее на солнышке. И леший молчит, нос не кажет. В десятке шагов впереди из-под кустов выползла змея и быстро пересекла тропку. Здесь волхв спешился, отвязал от седла тул с сулицами, перевесил через плечо. Еще раз огляделся по сторонам, вслушиваясь в фон лесных звуков и, взяв лошадь за повод, свернул с тропинки в лес.
Хозяин лесной знак подал — дорога впереди опасна. Шагал Велибор быстро, ноги сами выбирали дорогу, так чтобы сучок под ногами не треснул и ветку не задеть. Крался низинами, логами, вдоль кустарников, так чтобы его нельзя было издали заметить. Лес для опытного человека как вотола-невидимка, и дом родной, от ворогов скрывает и обороняет. Сивка-Бурка поняла хозяина, старалась идти за ним след в след, не всхрапывая и не задевая ветки.
Впереди что-то блеснуло в полутора перестрелах, чуть правее, под сосной, рядом с орешником. Велибор остановился, опустил повод. Тихо прошипел лошади приказ стоять с заговором и еще для крепости начертал в воздухе знак Неподвижности.
Ага! Еще блеснуло. У дерева человек сидит, от шлема солнечный лучик отражается.
Вытащив из тула сулицу, Велибор скользнул под куст и крадучись побежал, обходя нежданного встречного со спины. Вот он, прислонился к стволу и не движется. Выглянув из-за корня вывороченной ветром осины, велет разглядывал человека. По виду сакс или норманн. На ногах щит лежит, к дереву копье прислонено. Длинные светло-русые волосы у чужака выбиваются из-под шлема, рядом на земле серая вотола валяется, брони нет, только кожух. Сидит под деревом в засаде, или сторожевой. Караулит, кто по тропинке пройдет.
Легкое дуновение ветерка принесло с собой приглушенный расстоянием крик. От этого звука сердце как клещами сжало. Кричала женщина, истошно, как перед смертью.
Сакс не слышит. Велибор подкрался к нему уже на двадцать шагов. Вплотную. А тот и ухом не ведет, слепая тетеря! Лютич сделал еще один шаг, отвел назад руку с сулицей. «А стоит ли? Может, не враг? — мелькнула в голове шальная мысль. — Нет, сейчас война идет. Что делать саксу на нашей земле? И предчувствия нехорошие, Земля кричит».
С выдохом волхв метнул короткое копье и, выхватывая топор, метнулся к чужаку. Нет, больше бить не пришлось. Сулица вошла точно под лопатку, рядом с позвоночником. В сердце. Присев над телом, Велибор огляделся по сторонам, нет, все тихо, ни одного подозрительного звука, ни движения. Только дятел на соседнем дереве стучит, червей из сухой ветки выколачивает.
Аккуратно перевернуть тело. На волхва взглянуло простое лицо человека средних лет, выпученные, изумленные синие глаза, борода окладистая лопатой. Явно сакс или тюринг. На шее черный кожаный шнурок. Велибор рванул этот шнурок, у него в руке оказался медный крестик. Простенький, дешевый символ раба чужого Бога. Повертев в руках безделушку, волхв с ехидцей хихикнул и засунул крестик в полуоткрытый рот мертвеца. Затем отряхнуть руки и бежать туда, где лошадь оставил. Спешить надо.
Сторожевой был один. Это Велибор знал точно.
Вскоре волхв вышел к селу. Осторожно, почти не дыша, подкрался к кусту бузины на окраине леса, выглянул. Да-а, плохи дела. Велибора передернуло от увиденного, зубы непроизвольно скрипнули, челюсть свело. Маленькое лесное селение. Жил там небогатый род, охотились, рыбу ловили, лес под пашню расчищали. По старинке жили, соседей не трогали, Небо и Богов чтили, как умели.
А сейчас на село беда обрушилась. Саксонский набег. Там, где Велибор к селу подкрался, лес близко к ограде подходит. Из кустов хорошо видно, как бородатые воины выгоняют людей за околицу, вяжут им руки. Кого и силой волочат, пинками подгоняют.
В основном стоят женщины, девушки, дети малые к матерям жмутся. Мужей и отроков почти не видно. Кто есть, избиты или поранены. Вон, человеку в разодранной рубахе трое саксов руки вяжут. Лицо у древанина в кровавую маску превратилось, только один глаз злобно сверкает, и нога у него подранена. Сразу видно.
Чуть в стороне двое алеманов девушку, совсем еще юницу, на земле растянули и насилуют. При виде подпрыгивающих ягодиц похотливого ублюдка в глазах у Велибора потемнело.
— Скотина! Я твою сестру на твоих глазах на куски порежу, — прошептал волхв, проскрежетав зубами. Рука сама потянулась к топору. Убивать этих недоносков, каждый день убивать, огнем жечь! Землю от падали очистить!