Повозившись с электронным ключом, Ховард открыл дверь в номер. В гостиной было темно, и его это удивило. Вроде бы он оставил свет гореть? Может, Дорис проснулась, выпила воды, и выключила свет. Не важно.
Он вошел в спальню, освещенную невадской луной, проглядывающей виновато сквозь герметически закрытое окно. Как многие люди, Ховард не любил такие окна, но, опять-таки как многие, считал, что они – необходимое зло. Слишком много народу, особенно в таком вот заведении, может соблазниться идеей по-театральному эффектного ласвегасского суицида.
Скользнув в постель, Ховард с удивлением обнаружил, что Дорис отсутствует. Почему? Куда она делась?
– Дорис, – позвал он. – Эй, Дорис.
Ответа нет. Ховард ничего не имел бы против ее отсутствия, если бы не предвкушение соития. Дорис своим отсутствием нарушала его планы. Что ж. Она будет наказана.
– Дорис! – строго позвал он.
– Шшш, – сказал голос сбоку. С другого боку. – Не кричи.
Ховард застыл. Чтобы сохранить лицо, он сказал твердым голосом, – Кто вы и что вам нужно?
– Скажу, но не вдруг, – сказал голос. – Не оборачивайся. Сядь. Сядь и смотри на окно.
Ховард подчинился.
– Убери покрывало.
Ховард снова подчинился.
– Теперь правую руку за спину. Желаю видеть правую руку. Вот, правильно. Нет, не двигайся, у меня палец на спусковом крючке. Другую руку, пожалуйста.
Щелкнули наручники.
– Поворачивайся, но только медленно, – сказал голос. – Медленнее. Так. Спасибо.
– Кто вы? – тихо спросил Ховард.
– Десница Высшей Справедливости, – отрекомендовался учтиво Ладлоу. – Выпьем для начала. Жаль, что нет приличного вина. Есть мерло. Сойдет.
Он налил в рюмку и пригубил.
– А где Дорис? – спросил Ховард.
– Не волнуйся, – ответил Ладлоу. – Она выведена из строя. У тебя сейчас заботы поважнее. Вернее, одна забота. Большая. – Он снова пригубил. – Ты удивительный человек, Ховард. Но – оторвался ты от жизни. Это не преступление. Серьезно. В конце концов о том, что ты гений, все знали, как только ты родился. Посмотрели на тебя разок, на запавшие глубоко, слегка косящие глаза, густые брови и большие уши, и сказали, ну и ну, такой урод не может не быть гением, это было бы слишком абсурдно. Тебя послали в школу с математическим уклоном. У тебя не было друзей. Одноклассники считали, что ты ботаник, что было правдой. Тебе об этом известно?
Ховард отчаянно соображал. Что этому гаду от меня нужно? Где Дорис – мертва? Этот сумасшедший хочет свалить ее убийство на меня? Тогда дела плохи. Или же он планирует меня покалечить? Или убить?
– Что вам нужно? – спросил он.
– Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, Ховард.
– Что же именно?
– Хочу, чтобы ты подумал о своем положении. И, подумав, принял меры.
– Меры?
– Да, Ховард. Ты знаешь, что это такое – принимать меры. Ты собирался принять меры два дня назад, перед тем, как покинуть свое уютное жилище в Лонг Айленде. Но ты отложил принятие мер до своего возвращения. Многих людей предстояло уволить. Тебя попросили составить список. Ты составил. Перестарался. Тебе нужно было уволить две дюжины человек. А ты собрал почти сто имен. Людей с таким рвением любит начальство, но не любят подчиненные. Знаешь ведь – умаслить одних означает обидеть других. Всегда получается так-на-так, Ховард. Возможно, тебе об этом известно.
– Конечно, – храбро ответил Ховард. – По другому не бывает.
– Правильно. В ходе своей в некотором смысле удачной карьеры ты пользовался тем, что люди, которых ты раздражал, были овечки трусливые. Большинство людей овечки, и возражают только тогда, когда им гарантированна личная безопасность. Согласен?
– Э … Да, в общем, – сказал Ховард, – это так.
– Это хорошо. Мне приятно, что ты так думаешь.
– Да. И что же?
– В инвестиционной индустрии нет сорвиголов, это понятно, – продолжал Ладлоу. – Их отсеивают на интервью.
Ховард поерзал на кровати – голый, с руками в наручниках за спиной. Что нужно этому негодяю? Вроде бы он говорит, как человек … э … разумный. Надо постараться выпутаться с помощью рассуждений. Уговорить.
– Сорвиголовы непредсказуемы, – сказал он.
– Верно, – подтвердил Ладлоу, кивая.
– И нерациональны.
– Я бы на твоем месте не торопился с выводами, Ховард. Я-то как раз – не сорвиголова. Я никогда не теряю самообладания. Мне нравится контролировать собственные эмоции. Когда я понял, что мое имя – в твоем списке, я рассудил…