Элементы перипатетики — изучения языка в движении — будут объяснены позже.
Для тех, кого по каким-либо причинам не устраивает полное название матрично-медитативного подхода, я предлагаю думать о нём как о «методе здравого смысла», поскольку это и есть подход, основанный на здравом смысле и концентрированном опыте изучения иностранных языков с применением новейших технологий, но без рабского, бездумного подчинения этим технологиям. Вот таким образом…
Три источника, три составные части марксиз… эээ… иностранного языка
Прошу простить меня великодушно, мой добросердечный и готовый прощать — я надеюсь! — собеседник, за заголовок! Я ничего не смог поделать с собой. Годы и годы, проведённые на факультете иностранных языков за изучением самой передовой и единственно верной теории марксизма-ленинизма (хотя иногда-таки я самым безответственным образом отвлекался для изучения трёх иностранных языков), заоблачные горы конспектов работ «классиков», столь прилежно составленных юным, безбородым ещё марксистом в алом галстуке, наложили на вашего покорного слугу свой неизгладимый отпечаток. В надежде на то, что повинную голову меч не сечёт, разглажу под своей окладистой бородой немного выцветший, но всё ещё алый галстук и продолжу свою повесть.
Итак, из чего же, собственно, состоит язык? Какие блоки, какие «материки» составляют язык? Что мы должны столь упорно и вдумчиво штудировать, исследовать и изучать?
Обыкновенно язык — язык как иностранный, конечно — разделяют на три главные части. Выделяют говорение, понимание языка на слух и, конечно, чтение. Письмо в отдельную часть обычно не выделяется и особым образом не изучается (если только это не иероглифическое письмо), поскольку принимается, что оно является производным от вышеуказанных трёх основных компонентов, главным образом — чтения.
Целиком и полностью соглашусь с подобным делением. Хотя оно и несовершенно, но для изучения — практического овладения! — языка как иностранного должно нас вполне устраивать.
Таким образом, для полноценного владения иностранным языком мы должны освоить говорение — спонтанное говорение, понимание речи носителей языка в нормальной среде их обитания на слух и чтение — с адекватным пониманием — неадаптированной литературы.
Возможно, вы, мой мечтательный собеседник, таите смутную, но такую сладкую надежду, что овладение всеми тремя компонентами через отдельную напряжённую работу с каждым из них не является абсолютно необходимым. Вы потихоньку надеетесь, что если вы научитесь читать, то говорение и понимание на слух придут сами по себе. Или, если каким-то чудесным образом вы научились понимать иностранную речь, то эта речь тут же потечёт из ваших уст величавой полноводной рекой.
Спешу вас огорчить, мой любезный собеседник, что ничего такого с вами не произойдёт — если, конечно, вы не редчайший феномен, но тогда зачем вы читаете данный трактат — чужие поучения должны быть для вас излишни и скучны. Практика — также известная в некоторых кругах как критерий истины — даёт нам сколько угодно примеров того, что владение каким-то одним из трёх компонентов языка совершенно не означает владения другими. Также и обладание двумя компонентами не приводит вас автоматически к обладанию третьим. За каждый отдельный компонент нам необходимо бороться в отдельности! Каждая высота имеет свои особые оборонительные укрепления и штурмуется отдельно! Запомните это, майн генераль!
Конечно, все три компонента языка связаны между собой. Конечно, знание одного облегчает освоение других. Но не более того. Это прекрасно известно истинным профессионалам преподавания на кафедрах иностранных языков. Там говорение, чтение и аудирование (понимание на слух) являются в определённой мере независимыми друг от друга предметами.
Прекрасным примером того, что из знания одного компонента не вытекает автоматического знания других, является ситуация с иностранным языком в неязыковых вузах. Практически все студенты там умеют довольно сносно читать — по крайней мере, литературу по своей специальности. Но не более того. Они не понимают иностранной речи и тем более не умеют говорить на языке, который как бы изучают. Сходная ситуация, впрочем, существует и в школе.
Известно сколько угодно примеров, когда профессиональные переводчики, занимающиеся переводами литературных произведений с какого-либо иностранного языка всю свою жизнь, совершенно не говорят на языке, с которого переводят, и также не понимают этот язык на слух, владея этим языком только в письменном виде. Такая ситуация считается вполне ординарной и нисколько не удивительной.