Для планетарных исследований, высадки экспедиций и десанта кораблю была придана лётная группа. Две симметрично расположенные палубы оснастили сразу шестнадцатью тяжёлых штурмовиков 'Терминус', четырьмя планетарными ботами и парой орбитальных посадочных платформ, содержащих полный комплекс научного оборудования и умевших самостоятельно садиться и взлетать с поверхности планет.
Все высадки поддерживались расквартированным на корабле усиленным взводом тяжёлой космической пехоты из тридцати шести человек и отделением тяжелой поддержки, имевшем в составе четыре планетарных танка 'мастодонт'. Этого вполне хватало для защиты научных групп на поверхности от любой мыслимой опасности. Да ладно, 'мастадонты' могли и крейсер с орбиты ссадить при удаче.
Экипаж корабля составлял девяносто семь человек, а включая лётную группу, пехоту, техников и учёных достигал трёхсот десяти. Мы втроём были приписаны к пилотам, но план занятий предусматривал, в том числе, и работу с пехотинцами (чего лично я бы предпочёл избежать).
Все эти подробности стали известны в течение часа. Я увлечённо изучал различные системы крейсера, когда прозвучал внутренний вызов. Странно, номер был незнакомый. Я ответил, и мою голову тут же охватило мерцание поля подавления, вызов имел статус повышенной секретности. На экране материализовалось мужское лицо среднего возраста, глаза которого излучали живой интерес ко мне.
- Добрый день, Василий, с прибытием вас! Вы не могли бы зайти к нам ненадолго?
Ничего не понял, я же его не встречал никогда. Точно? Точно, в первый раз вижу.
Моё лицо, наверное, приобрело несколько ошарашенное выражение, потому как человек на экране всплеснул руками и торопливо произнёс.
- Ой, простите мою рассеянность, с этим назначением на нас навалилось столько забот, что я уже начал забывать, где нахожусь. Меня зовут Пётр Сергеевич Весенин, я руководитель научной секции корабля. А вас мне порекомендовал профессор Терещенко, наверное, этот человек вам прекрасно известен, да. Видите ли, я некоторым образом ксенобиолог и мне бы очень хотелось познакомится с вашим питомцем, и конечно же с вами, если вы не против конечно.
Какой забавный человек. От него буквально распространялась аура доброжелательности, во взгляде не было никакой фальши, лишь любопытство учёного и ум светились в глазах. Мне стало любопытно, работы никакой, так отчего бы и не сходить, если просят.
- Я не против, но мне сказали, что мой Колобок, простите за каламбур, чуть было не разнёс станцию 'Колобок'. Вы уверены, что всё ещё хотите его изучать?
- Мне об этом известно. Виктор Игнатьевич поведал про это печальное недоразумение, - мой собеседник экспрессивно размахивал руками и лицо его приобрело сердитое выражение, - Но чего вы ещё ожидали от военных. Насильно заточить возможно разумное существо, не разобравшись начать его мучить примитивными опытами, ставить эксперименты, а когда оно у них что-то там случайно задело, добиваясь свободы, открыть пальбу. Ума не приложу, отчего у них достало ума не пытаться изъять у вас вашего...питомца.
- Видимо, представляли, что начнётся при попытке изъятия, - я улыбнулся, мысленно увидев эту картину.
- Вы правы, было бы забавно за этим наблюдать, но лучше с максимально возможного расстояния. Так вас можно ждать до старта? Или вы позже к нам заскочите?
Нет, решено, иду прямо сейчас. Я осознал, что вся беготня по свалке, походы на заброшенную и почти исчезнувшую в песках военную базу, даже страсть к полётам, проистекают из желания познания всё вокруг. Я был способен не только часами крутить пилотажные фигуры на тренажёре, но и зачастую не замечая ничего вокруг вместе с Тенью перебирать комбинации составных излучений, подбирая из разного и неизвестного целое. Или усердно работать над виртуальной моделью нового корабля, тщательно прорабатывая все детали, с головой уходя в изучение специализированной литературы. Что со мной происходит, может я тоже учёным стану?
- Профессор, я подойду к вам прямо сейчас, но как мне вас найти?
- Нет ничего проще, я сейчас сброшу маршрутную точку. Спасибо, Василий, мы вас ждём.
Так. Спешить, как на пожар, не стоит. Для начала Колобок. С нами он летать не пошел, мирно устроившись рядом с энергоузлом каюты и присосавшись к нему, как к соске с молоком. На моё предложение прогуляться, выраженное похлопыванием по плечу, он отозвался без особого энтузиазма, медленно убрал энергетическую нить, втянув в тело, приподнялся над полом и, обогнув кровать, занял место на моём плече.
Вот тоже ещё счастье привалило, я улыбнулся. По пути на крейсер этот мелкий не отходил от меня ни на шаг и норовил больно плюнуть искоркой в любого близко приблизившегося (кроме Мишки и Марины, которой даже давался в руки). Питался он от энергоузлов, но много мощности не потреблял, а объевшись, менял цвет и начинал летать вокруг меня. Постепенно он перестал дичиться всех подряд, стал спокойным и несколько вальяжным, сейчас он вообще походил на ленивого кота.
С ним было интересно играть. Когда было настроение, Колобок становился упругим, как мячик и норовил подлезть под руку за порцией поглаживаний, что ему очень нравилось. Если же не желал общения, то сквозь него можно было спокойно провести ладонь - оставалось лёгкое покалывание и ощущение тепла. Ещё он преспокойно проходил сквозь стены, хотя избегал любых силовых полей и энергетически обработанных материалов.
Друзья рассказали, что когда его пытались поймать в больнице, он пробился сквозь локальное гравиполе, которым его накрыли, и разгромил палату, чуть не прибив двух десантников в силовой броне. После всего этого начисто ассимилировал шесть энергокристаллов, мощностью до двух единиц, превратив их в невзрачные, крошащиеся куски кварца. Вторую попытку предпринимать не стали, видимо сочтя разрушение целого медицинского комплекса чрезмерным для отлова этой живой молнии.
Путь к научному центру был неблизкий, но идеальная транспортная система корабля позволяла добраться до любой точке на любой палубе не более, чем за три минуты. Достаточно было вызвать карту, отметить конечную точку маршрута и голографический указатель направлял вас в нужном направлении. В итоге, не пройдя и пятидесяти метров, вы находили либо трассу, либо межуровневый канал и прыгали в него. Компьютер сразу заключал человека в силовой кокон и за несколько секунд проносил до точки выхода.
Как я понял, тут использовался новый принцип энергоузлов. Когда от одной точки до второй генерируется однонаправленное гравиполе, меняющее вектор движения попавшего в него объекта. В итоге человек не чувствует никакой инерции и преодолевает за несколько секунд до сотни метров, попадает в следующую точку и летит дальше. Походит на схему межзвёхдных прыжков, но в локальном исполнении. Быстро и удобно.
Таким образом, ногами мне пришлось пройти всего метров сто, потом последовал головокружительный полёт через несколько уровней и я был выброшен практически у конечной точки маршрута - синей двери, настоящей, что удивительно, с надписью по всей длине 'Научный Сектор. РН-16'.
Встретил меня молодой мужчина лет сорока, среднего роста и с удивительной огненно-рыжей копной волос на голове. Если это естественный окрас, то кто же у него в роду был, не иначе прямой выходец с материнской планеты. Представившись лаборантом, он проводил меня внутрь научного комплекса, где сдал с рук на руки уже знакомому мне профессору Весенину.
Коридоры были заполнены суетившимися сотрудниками, грузами, кто-то громко требовал предоставить ему 'эйгерный ассонатор, или я за себя не отвечаю'. Как будто трудно спросить интеллект корабля, который знает точно, где что находится. Смешные люди - умнейшие, мудрые, способные создать звездолёт, но абсолютно беспомощные в повседневной жизни. Как будто другая раса.
- Василий, я очень рад вас видеть, а уж вашего друга ещё больше.
Научный энтузиазм учёного был оценен по достоинству - Колобок нахохлился и ощетинился сеточкой молний. Впрочем Пётр Сергеевич не обратил на это внимания, пригласив следовать за собой. Хорошо ещё руки тянуть не стал, получилось бы некрасиво, хотя реанимация тут должна быть неподалёку...шучу, конечно. Максимум, получил бы лёгкий разряд, для острастки.