Снова громыхнуло, будто подтверждая: да, шторма бывают и еще какие.
- Ты на палубе не была еще, нет? - невесело усмехнулся мой чересчур доверчивый собеседник. - Сходи непременно, много интересного увидишь. Только лучше утром.
- До утра еще дожить надо, - я тоже ухмыльнулась и поднялась на ноги. - Лучше прямо сейчас схожу. Гляну одним глазком, и сразу назад.
И, прежде чем он успел еще что-то сказать, выскочила из комнатушки и рванула к лестнице, звеня цепью, будто неупокоенный дух.
У верхней двери, я замерла, прислушиваясь. Ничего. Вот абсолютно ничего. Ни тебе хлопанья парусов на ветру, ни криков, ни топота, ни даже плеска волн. Это было до того странно, что я даже засомневалась, что мы вообще на корабле.
Тогда я наконец решилась и осторожно выглянула в приоткрытую дверь. Поначалу вообще ничего не было видно, кроме темноты, но скоро я кое-что разглядела. Смутное розоватое свечение, вроде как от круглой лампы из мутного красного стекла, лежащей прямо на полу. Эта лампа почему-то так и притягивала мой взгляд. Вдруг нестерпимо захотелось подойти и взять ее в руки, чтобы получше рассмотреть, но я не стала. Не до того сейчас. Раз уж собралась на палубу, то пора бы двигаться дальше. И я медленно и осторожно двинулась вдоль стены, касаясь пальцами шершавых, плохо подогнанных досок.
Каморка оказалась совсем крошечной. Шага через три я нащупала угол, а за ним еще одну дверь, из щелей которой явственно тянуло соленым сквозняком. Я распахнула эту дверь, впуская в каморку ветер и с наслаждением вдохнула прохладный и свежий морской воздух. После душного трюма он показался таким вкусным, что какое-то время я никак не могла надышаться, даже голова слегка закружилась. Шатаясь, будто пьяная, дошла до какой-то веревки, натянутой вместо перил, и вцепилась в нее до боли в пальцах. "Леер" - тут же подсунула память. Это называется леер. Предки, да зачем я помню столько ненужной ерунды?
Тут порыв ветра ударил мне в спину, сбивая с ног, и я повисла на этом самом леере всем весом. Длинная молния, похожая на ядовитую сколопендру, расчертила небо и на мгновение стало светло, как днем. В этом свете я разглядела, что стою на невысокой надстройке, и прямо подо мной на палубе столпилось человек двадцать.
Но вовсе не поэтому я на сотню ударов сердца забыла, что нужно дышать.
Корабль летел.
Загрызи меня упырь, если вру! Эта дурацкая посудина парила, как уродливая бескрылая морская птица, а далеко-далеко внизу бессильно скрежетало зубами волн голодное море.
В жизни ничего страшнее не видела.
Тут снова громыхнуло, и я, наконец, опомнилась. Пока я тут болтаюсь, будто простыня на просушке, кто-нибудь из тех, что толпятся внизу, может обернуться и тогда мне несдобровать. Переждав очередной порыв ветра, я, не разгибаясь, метнулась обратно в каморку, тихонько притворила за собой дверь и сползла по стене, ловя сбившееся дыхание. Взгляд снова и снова натыкался на странный розовый светильник на полу. Или не светильник? Слишком уж тусклый. Любопытство оказалось сильнее меня, и я подползла ближе.
Глаза понемногу привыкли к темноте, и светильник оказался шаром, плавающим в маленьком бассейне. Зачем вообще нужен бассейн на корабле? И ведь в него явно не вода налита, а что-то совсем другое. Темное и непрозрачное. А шар медленно покачивается, будто танцует, и кружится, кружится...
Предки милостивые, да что же я делаю?
Вдруг оказалось, что моя вытянутая рука в каком-то волосе от этого шара. Я попыталась было ее отдернуть, но не смогла. Какая-то сила притянула мои пальцы к прохладному мокрому боку. Приклеила так, что не оторвать. Намертво.
И пришла боль.
Страшная, рвущая на куски, стирающая кости в пыль. Невыносимая. Она была всегда и будет всегда. От нее нельзя спрятаться. Можно только кричать, но кричать нечем, ведь у нас нет ртов. У нас нет тел. Есть только боль. И приказы. Мы повинуемся.
Мы? Кто такие мы? Я - это я. И у меня есть рот, чтобы кричать. Есть тело. И это не моя боль. Не мои мысли. Предки, да что же это...
- ...льга! Эльга! Да очнись же ты наконец!
Меня трясут за плечи. Пытаюсь вырваться, но сил совсем нет, руки будто соломой набиты. Аман Танрим, еллери не кадар гюзел олмассы!
Нет-нет-нет! Убирайтесь из моей головы!
- Ну все, все. Тише. Иди сюда, вот так. Я с тобой. Все будет хорошо.
Ингвар.
Держит меня крепко, гладит по голове. Шепчет какие-то глупости. А я цепляюсь за него, будто от этого моя жизнь зависит и рыдаю так, что вот-вот задохнусь.
- Он должен умереть, - шепчу в мокрую от слез рубашку. - Этот урод должен умереть, слышишь?
- Умрет, обязательно умрет, - меня снова гладят по голове, как ребенка. - Любой, на кого только покажешь. Или хочешь, я подержу, а ты сама? М?
- Я не шучу, -ворчу я и чуть отодвигаюсь, чтобы вытереть нос рукавом.
- Я тоже, - спокойно и очень серьезно откликается этот невозможный человек. - И даже не спрошу за что.
Вся нижняя часть лица у меня перепачкана в чем-то липким. Еще и кровь носом пошла, надо же. Да что же я за развалина такая?
- Надо уходить. Там, на палубе какое-то сборище. Поставь меня, - пытаюсь высвободиться, но меня не пускают:
- Не дергайся, а то оба в эту дрянь свалимся.
Кажется, я ненадолго лишилась чувств потому что следующее, что помню: низкий потолок с торчащими из него крючьями и черные тени на лице Ингвара. Из-за них кажется, будто не лицо это вовсе, а голый череп. Дурной знак. Хуже некуда.
- Помнишь тот шар наверху, в бассейне? - спрашиваю.
- В том, куда ты нырнуть собиралась? - почти весело откликается господин Внимательность.- А чего не за борт сразу? Вода та же, только свежее и чище.
Только мне не до шуток было. Отчего-то казалось, что времени осталось очень мало и надо успеть сказать хотя бы самое важное, пока еще не поздно.
- Тот шар на самом деле люди, - выталкиваю непослушными губами и сама не узнаю свой голос, до того он хриплый и какой-то жалкий. - Много людей. Может сотня, может и больше. Они... им очень больно. Все время. Словами не передать, как больно. И это они держат проклятый корабль в воздухе, они и направляют, а лысый только приказы раздает. Там и наши есть, понимаешь? Из нашего мира. Их сразу видно, в них очень много того, что нужно этим уродам, из-за чего они с людьми такое делают. Намного больше, чем в местных. Как солнце против уголька. Потому здесь такие, как мы, дорого стоят, очень дорого. Эти лысые ублюдки как-то проникают в наш мир и крадут оттуда людей, а потом... не знаю, как лучше объяснить, у нас и слов-то нету для того, что они делают.
- Думаю, если постараться, словечко-другое отыщется, - глаза Ингвара нехорошо блеснули. -А этот, который внизу храпит, тоже любит из людей шарики делать?
- Да пес его знает, - я нахмурилась, силясь припомнить хоть что-то. - Ты прости, у меня сейчас такая каша в голове. Меня же как будто бы внутрь затянуло, а там так все перемешано, что уже не разобрать, где кто. Я теперь даже не знаю, какие из моих воспоминаний на самом деле мои. Вот сейчас очень ясно помню, как с братьями ставила сети у Козьего мыса, и что росла единственным ребенком, и сестру по имени Хильд помню тоже. Знаю, как пахнет свежевыжатое зейтинья, но даже не представляю, что это вообще такое. Но это не важно. Главное, что теперь я сумею направить этот корабль куда угодно. Надо только с направлением определиться.
- Твой лысый друг наверняка знает, как вернуться туда, откуда нас увезли, -уверенно заявил Ингвар, поднимаясь. - Идем. Покараулишь, чтоб никто не помешал в самый неподходящий момент. Отнесу этого урода наверх и пусть сам со своим шаром возится. Корабль развернет, довезет до места, а там пусть перемешивается, пока весь не выйдет. Невелика потеря.
- А не слишком ли рискованно? -Высказала я вполне резонные опасения. - На палубе полно народу, да и шторм вот-вот накроет. А кораблем управлять некому. Сейчас точно побегут будить лысого, и тогда конец нашему плану, ну и нам, заодно. Может, сначала по-моему попробуем? У лысого должно быть что-то вроде карты. Сейчас я за ней сбегаю и мы посмотрим направление, а потом я снова дотронусь до шара и ты сразу же меня оттащишь. Чтобы курс задать мне и пары мгновений хватит, а перемешаться уже не успею. Потом вернемся по местам и сделаем вид, что ничего не было. Они даже и не поймут, что летят куда-то не туда, пока совсем поздно не станет. Только действовать все это надо быстро. Ну или тогда уж совсем ничего не делать. Сложить руки и ждать, пока тоже в шарике окажемся. Потому что другого такого шанса уже не будет.