—Какие подлые! — возмутилась Альконта, и тут же спросила, — а от хангеров могут забеременеть не по любви?
—Нет, это особенность нашей расы, которая тоже, как ты понимаешь, значительно способствует вымиранию. Так было всегда — пока мужчина не полюбит женщину настолько, что кроме нее ни одна другая уже не будет нужна, он не сможет стать отцом. До этого проклятого договора беременность от хангера была величайшей радостью для молодых родителей, гарантом того, что они будут жить долго и счастливо до гробовой доски.
—Ага, только из-за диамондов эта доска для «счастливого» отца несколько тысячелетий наступала уже через четыре месяца после рождения ребенка, — вздохнула девушка, — я знаю, недавно изучила все по этому вопросу в Ерундете, — и снова вздохнув, спросила, — а как же ты, на тебя же никакие чары не должны были повлиять?
—А меня диамонды подставили и оговорили, так что в глазах хангеров я стал предателем. По решению главного вселенского суда меня заточили в пещеру, опять же диамонды посодействовали, я очень сильный маг, и без них бы не справились. Поэтому же они не смогли меня уничтожить физически, я сделал так, что мое заточение прошло без малейшего вреда для меня. Но, вот с помощью распускания слухов, они смогли меня уничтожить фактически, насколько я знаю по дошедшим до меня сведениям, меня до сих пор считают проклятым магом.
—Ты хороший! Я это чувствую, — горячо воскликнула девушка, — а слухи и сплетни, это да, это грозное оружие.
—Хорошо, если ты это искренне говоришь, — тихим упавшим голосом ответили ей. — Аля, а ты не побоишься довериться мне и занять мое место на несколько часов, чтобы я мог освободиться от плена камня и расторгнуть хранящийся в Монфитоле договор между хангерами и диамондами?
ГЛАВА 79
В живой пещере уже около получаса шла подготовка к обмену местами Ухтыха и Альконты. Девушка успела переместиться на каменный пол, любезно подогреваемый магом, и чертила на полу завиточки, чтобы лучше думалось. Контакт между ними стал уже настолько хорошим, что держать на камне ладонь стало не обязательным.
—Значит, ты такой крутой, что гарантируешь абсолютное безопасность перехода в камень и обратно для меня и моего ребенка? — уже по второму кругу задавала сваха вопросы главному вселенскому судье, который, нисколько не обижаясь, ей на них снова отвечал.
—Да, гарантирую. Также я обещаю тебе вернуться спустя не более трех часов и снова поменяться с тобой.
—А почему мы не можем отправить в каменный плен вместо нас какого-нибудь преступника? — опять далеко не первый раз спросила Аля, все еще надеясь на то, что ей удастся найти другой выход из ситуации.
—Я сильный маг, но диамонды сильнее и поэтому поменяться местами я могу только с кровным родственником, — упавшим голосом отозвался Ухтых.
—Разорвав договор, ты прекратишь рабство хангеров, и плененные души освободятся. Они перестанут подпитывать магическую мощь диамондов, — Аля уже даже не спрашивала, она просто вслух проговаривала, то, что уже успела четко усвоить из объяснений мага. — Души улетят в жизненный круговорот и смогут снова появиться на свет в теле какого-нибудь младенца. Со временем диамонды ослабнут, и можно будет прижать их к стене, заставив перестать пускать свои чары, заставляющие верить в то, что они хотят, чтобы все верили.
—Да, ты все точно пересказала, — подтвердили ей.
—Все будет чудесно, мы с Даниэлем будем жить и ребенка растить, а ты тут в вечном плену останешься, — ядовито закончила девушка, с выводами.
—Во-первых, не ребенка, а четверых близняшек, как минимум, которыми ты уже сейчас беременна…
—Кем? Кем?! — не поверила своим ушам Альконта.
—Ты носишь под сердцем двух мальчиков и двух девочек, — понял ее радостное восклицание, как уточняющий вопрос, главный вселенский судья, — и, во-вторых, мой плен будет не вечным. Как только диамонды ослабнут, я уверен, хангеры перестанут верить тому, что те великие и непобедимые, подымут бунт и победят, а меня освободят.
«Извини, Ухтых, но я внесу свои коррективы в твой план», — подумала про себя Альконта, — а вслух сказала, хорошо, давай меняться.
— Тогда пожелай оказаться на моем месте, а я пожелаю на твоем, как я тебя учил, — напомнил ей Ухтых голосом, в котором явно чувствовалось волнение.