В эту ночь Элен не удалось заснуть, она до самого утра напряженно раздумывала над самыми разными объяснениями, приходящими ей в голову, но, тщательно взвесив все, отбрасывала их одно за другим. К рассвету она так и не пришла к какому-либо определенному выводу, но тут, наконец, сон сжалился над ней, и последнее, что она решила, было стать самой «подходящей кандидатурой», устроиться на работу и там уж отыскать Монику.
— Садитесь, пожалуйста, мисс…
— Ллойд, Элен Ллойд, — подсказала она и уселась в мягкое кресло, обитое зеленой кожей, закинув ногу на ногу так, чтобы были видны ее красивые колени.
— Ах, да! Конечно, Ллойд… Простите, можно я буду называть вас Элен?
— Разумеется! — с готовностью согласилась она и изобразила на лице улыбку, которая должна была означать: «Я именно та девушка, которая вам нужна».
— Прекрасно. Значит, вы будете просто Элен.
Сэр Генри Уорд сидел за большим письменным столом из махагонового дерева. Его белоснежные волосы были безукоризненно зачесаны назад, подчеркивая строгие черты загорелого и все еще красивого лица. Ему было пятьдесят шесть лет, но на вид можно было смело дать лет на пять меньше. Он рано оставил свою профессию, с тем чтобы провести остаток жизни в развлечениях и роскоши, тратя деньги, доставшиеся по наследству. Ясные синие глаза сэра Ги внимательно изучали рекомендательное письмо Элен.
— Ну, Элен, — сказал он наконец, закончив чтение, — позвольте мне сначала рассказать вам кое-что о работе. — Он уставился на старинную медную лампу на столе и начал говорить так, будто предлагал работу не Элен, а этой лампе:
— Предполагается, что вы будете жить здесь же в поместье и всячески развлекать меня. Вы должны с умом обсуждать со мной разные мелочи, терпеливо выслушивать подробности операций, которые я когда-то проводил. — Он замолчал, улыбнулся лампе, потом повернулся в кресле, посмотрел в окно, которое находилось у него за спиной, и продолжил. — Играть со мной в теннис или крикет, — тут он перевел взгляд на бюст Гайдна, стоящий на книжной полке, — и в шахматы или в карты во время ненастья.
Наконец синие глаза остановились на Элен.
— Ну, что вы мне можете на это ответить?
Теперь, в свою очередь, улыбнулась Элен:
— Значит так, я была капитаном теннисной команды в колледже, а между матчами мы часто играли в крикет и в шахматы. Что же касается карт, — тут она на секунду замолчала и по-детски смущенно уставилась на свои туфли, — то я должна признаться, что в моей комнате собирались все картежники, после того как объявляли отбой. — После этой исповеди она просияла и закончила. — И я уверена, что буду в восторге от наших бесед, и с нетерпением жду рассказов с подробностями о ваших прошлых операциях.
Наступило молчание. Человек с синими глазами не сразу смог опомниться после такого стремительного и исчерпывающего ответа на все его предложения.
— Грандиозно! Грандиозно! Ну а теперь, Элен, что касается зарплаты: если вы и дальше будете продолжать так же, как показали себя только что, то думаю, что смогу предложить вам 25 фунтов в неделю. Что вы на это скажете?
Пока Элен рассыпалась в благодарностях и улыбках, ее мозг лихорадочно раздумывал о 25 фунтах. Почему на 5 фунтов больше, чем было у Моники? Что она могла делать такого, что было Монике не под силу? Почему, почему Моника отказалась от этой работы? Ведь тут, похоже, деньги швыряют куда попало просто так.
— Ну и хорошо, значит, договорились, — закончил сэр Генри. Он открыл дверь. — Гарпер! А, вот и ты! Покажи мисс Ллойд ее комнату. Она присоединяется к нашему маленькому обществу.
— Слушаюсь, сэр.
Гарпер ей сразу же не понравился. Это был низенький, толстый человечек с черными густыми бровями, нависающими над маленькими, глубоко посаженными глазками. Его сжатый рот с тонкими губами казался жестоким, а из широких ноздрей клочьями торчала седая щетина. Правда, комната Элен оказалась светлой и очень удобной, солнце заглядывало в два больших окна. Она распаковала свои вещи и сразу же почувствовала себя как дома. И в этот момент звук гонга сообщил ей, что пора идти обедать.
Сэр Генри восседал на противоположном конце длинного обеденного стола, покрытого синей льняной скатертью и обильно украшенного старинным серебром. Посередине стола возвышался огромный серебряный канделябр на пять свечей, и их пламя трепетало, освещая уютный зал. Гарпер отодвинул высокий резной стул, обтянутый красной кожей, и помог Элен сесть.
— Я надеюсь, что еда вам понравится. — Голос сэра Генри довольно странно звучал с другого конца стола, и Элен приходилось немного наклонять голову, чтобы улыбнуться ему в ответ. — Смею вас уверить, что Гарпер в кулинарии — настоящий чародей.
«Да уж, чародей, — подумала она. — С такой физиономией ему больше подошло бы сравнение с вурдалаком». Однако позднее Элен почувствовала, что была неправа по отношению к нему. Вытирая уголки рта накрахмаленной салфеткой, она поняла, что никогда еще не пробовала столь вкусного блюда. Гарпер готовил и подавал еду просто безукоризненно.
— Очень вкусно! — похвалила она повара, когда тот убирал со стола последние пустые тарелки. Гарпер только слегка кивнул в ответ, но выражение его лица при этом ничуть не изменилось. И опять Элен стало нехорошо, когда она увидела его огромные волосатые руки, орудующие перед самым ее лицом.
— Да, я думаю, Гарпер по праву гордится тем, что умеет делать кисло-сладкие отбивные по-китайски, — засмеялся сэр Генри. — Я же предупреждал вас, что он чародей.
Когда Гарпер ушел, Элен снова почувствовала себя счастливой, и остаток дня они провели у большого камина. Она долго слушала о страшных подробностях искусства хирургии, а потом пожелала сэру Генри спокойной ночи и удалилась в свою комнату.
На следующее утро она проснулась со смутным чувством, что во время сна ей мешал какой-то звук. Но она никак не могла определить, откуда он шел. Может быть, это ей только приснилось, хотя она помнила, что один раз даже проснулась и увидела, как лунный свет, проникавший в комнату, освещал развешанные по стенам картины Джона Констебля. Дерево — вот оно что! Кто-то рубил дерево, ну конечно же. Кто-то, скорее всего Гарпер, колол за окном дрова, чтобы было чем топить камин. Успокоившись, она оделась и спустилась к завтраку.
Дойдя до большой винтовой лестницы, Элен вдруг остановилась. Как, ночью?! Рубить дрова при лунном свете — это же смешно! Но нужно взять себя в руки. Нельзя, чтобы страх перед Гарпером захватил ее полностью. Конечно же, никому не придет в голову рубить деревья в такое время. Это что-то другое, наверняка что-то другое, но только что?..
— Доброе утро! Боже мой, Элен, я напугал вас?
Она так погрузилась в свои размышления, что не заметила сэра Генри, идущего ей навстречу.
— О, доброе утро, сэр Генри, — быстро ответила она. — Нет-нет! Вы совсем меня не напугали. — «Ну давай же, спроси у него, — говорила она себе. — Не держи все внутри. Спроси его, выскажись. Ты ведь ничего плохого не совершила. А объяснение здесь наверняка самое простое!»
— Я просто… э-э-э… думала, — начала она, сбиваясь. — Ну, мне показалось, что я слышала какой-то… стук. Да, именно стук, ночью. Но я не совсем смогла понять, откуда… — Она запнулась и почувствовала, как краска заливает ее лицо. Она знала, что выглядит сейчас очень глупо. Веселая улыбка сэра Генри моментально погасла, глаза сузились, и он о чем-то задумался.
— Дорогая моя Элен, — сказал он с явным смущением, — пожалуйста, простите меня. Это все по моей вине. Если бы я знал, что мешаю вам спать, я бы сразу все прекратил.
— Да нет же, звук был не такой уж и громкий, — воскликнула она, — просто я очень удивилась, вот и все. Пожалуйста, не извиняйтесь.
Улыбка вернулась и глаза сэра Генри снова стали веселыми.
— Я не могу допустить, чтобы у моей гостьи были какие-то сомнения и догадки, верно ведь? — улыбнулся он. — Пойдемте, милая, Гарпер все равно еще не приготовил завтрак. Что вы скажете, если я предложу вам разгадать эту тайну на голодный желудок?