В серии статей, присланных Квику из Норвегии, содержались и еще кое-какие ценные сведения. Рядом с основной статьей виднелась небольшая заметка, где «Верденс Ганг» размышляла над тем, не замешан ли Квик в деле, ставшем самой обсуждаемой криминальной загадкой Норвегии.
«Тереза Йоханнесен пропала из района Фьель в Драммене 3 июля 1988 года. Исчезновение послужило началом самого крупномасштабного расследования в истории Норвегии.
Квик утверждает, что в этот период он совершал убийства в Норвегии».
В заметке не содержится никаких подробных описаний самой Терезы или Фьеля, однако приводится целый ряд важнейших данных: имя девочки, а также время и место ее исчезновения.
Доказано, что Томас Квик имел доступ к этой информации в конце июля 1995 года, и потому неудивительно, что он на первом допросе смог рассказать: Терезе было девять лет и она пропала из Фьеля летом 1988 года.
Однако с теми вопросами, которых не касалась статья в «Верденс Ганг», дело пошло куда хуже.
Как и во многих других случаях, признание Квика в убийстве Терезы Йоханнесен началось на сеансе психотерапии. В его сознании «всколыхнулось множество событий», как пишет Биргитта Столе, о которых она должна сообщить. Квик рассказывал бессвязно, и «Столе охарактеризовала ситуацию английским словом twisted[19]», — отметил у себя Пенттинен.
В среду 20 марта 1996 года рассказ, по замыслу участников, должен был быть изложен целиком. Биргитта Столе и Томас Квик пришли к девяти часам в музыкальный зал Сэтерской больницы, где их уже ждали Сеппо Пенттинен и инспектор криминальной полиции Анна Викстрём.
Пенттинен попросил Квика описать район Фьель.
— Я вижу дома, — проговорил Квик. — Там нет высотных зданий, в основном коттеджи.
Возможно, само название «Фьель» дало Квику неверные ассоциации, поскольку он описывает место как деревенскую идиллию с неплотной коттеджной застройкой, — возможно также, злую шутку сыграло с ним норвежское слово «район» — bydel.[20] Он говорит, что приехал туда по гравиевой дороге.
— Это маленький населенный пункт, — уточняет Квик на допросе.
На самом же деле Фьель — типичный «бетонный» район 70-х с высотными домами, развязками, торговым центром и населением 5000 человек на ограниченной площади.
Квик говорит все тише, под конец переходит на шепот:
— Это так тяжело, черт подери!
Если Пенттинен на момент допроса знает, насколько плохо описание Квика согласуется с реальностью, то он умело это скрывает. Он продолжает задавать вопросы.
Пенттинен: Ты знаешь, в какое время суток все это происходило?
ТК: Где-то около полудня.
Пенттинен: Что для тебя означает «около полудня»?
ТК: Ну, это в середине дня.
Пенттинен: Ты помнишь, какая была погода?
ТК: Погода довольно хорошая, облака стоят высоко. Лето…
Тереза пропала двадцать минут девятого вечера. А утверждения Квика о хорошей летней погоде никак не соответствуют тому, что как раз в то время, когда пропала девочка, на Фьель обрушилось рекордное за последние десять лет количество дождей.
После допроса Сеппо Пенттинен еще раз повторяет данные, приведенные Квиком, о внешности и одежде Терезы:
«Он утверждает, что у нее светлые волосы до плеч, развевающиеся, когда она бежит. На ней брюки и, возможно, куртка. Позднее он сообщает на допросе, что помнит что-то розовое и что у него остались воспоминания о футболке с пуговицами. На ней трусики в цветочек. У нее на руке часы, и Квик говорит, что ремешок узкий с простой пряжкой и что у него осталось воспоминание о розовом или светло-зеленом в связи с часами».
Невероятно, но факт — все эти данные совершенно неверны, и можно с уверенностью говорить о том, что Квик попал пальцем в небо, как утверждали скептики.
В изначальном полицейском расследовании по поводу исчезновения Терезы большое внимание уделялось словесному портрету девочки, в котором подробно описывались все детали и ее одежда. В деле имеется и последняя фотография.
Девочка на цветной фотографии стоит у кирпичной стены и смело смотрит прямо в камеру. Волосы у нее черные, как воронье крыло, кожа смуглая, глаза темно-карие. Счастливая улыбка обнажает отсутствие двух передних зубов.
Квик рассказал также о больших передних зубах Терезы. Может быть, они успели вырасти с того момента, когда был сделан снимок?
Я позвонил Ингер-Лисе Йоханнесен, матери Терезы, и она сказала, что зубы у нее даже не начали расти.