— Чо? — не понял приватизатор Гольфстрима.
— Шведов, говорю, а не норвежцев. Стокгольм — столица Швеции.
— А, ну и хрен с ними! Шведы, норвеги — мне без разницы, — интернационально махнул рукой Гришаня. — Вот пускай теперь все они отстегиват мне мою долю! С каждого центнера пашеницы, с каждого проплыващего парохода, с каждого тюльпана! Будем, редактор, жить в деньгах! Я им не стану их Европу сраную обогревать за холщовый мех! Грабью грабить никого не буду, но и жить за дурочку — тож не согласный. Чо я им, с Максимцем, чо ли?
Ну от такой наглости Зорин только крякнул. Однако собеседник хмуро пожирал его колючими глазками, явно ожидая совета. Зорин только и нашелся, что спросить:
— Слушай, а как твой бизнес вообще-то? Позволяет?
Гришаня истолковал его сомнения по-своему, улыбнулся поощрительно:
— Не бзди, редактор, не потонем! Ты на мои бабки не гляди, я тебе не модна пенка с кислых щей. Гришаня — парень простой, с ним можно по-свойски!
И доверительно понизил голос:
— Я ведь знашь кем был-то, когда Горбач свою перестройку учубучил? Мы с пацанами по базарам деньгу в наперсток сшибали. У меня пальцы знашь какие ловкие? Я этот шарик так катал — ни одна собака ухватить не могла!
Хмурый Гришанин лик неожиданно разгладился, просветлел ностальгической улыбкой:
— Ну а потом опостылел мне лохотрон. Всю жисть, чо ли, как Савраска без узды? Пора те, думаю, Григорий, в первачи выбиваться! Ну, я тогда бабок уже подкопил малехо. Вот на их и затеял свой первый бизнес. Знашь, какой?
Гришаня улыбнулся еще щедрей и огласил победно:
— Мой первый бизнес сортирным был!
— Это как? — не понял Зорин.
— А так! Подался я в Нижневартовск и в ихнем аэропорте приватизировал сортир. Ну и загнул там свою цену за вход. Мое право: тут я себе — сам пан, сам помещик! Кому не нравится, тот не пользуйся. Вот все эти пассажиры, встречащие, там, провожащие, и не пищали даж. Кому по-всамделишному приспичило, тот на цену уже не глядел — выкладал мошну, не ватлая. И таким вот макаром годка через полтора я, почитай, все общественные сортиры в том Нижневартовске под себя подгреб.
Он ухмыльнулся:
— Ежли я те скажу, сколь я бабок из тех сортиров выжимал, не поверишь! Бля буду!
Зорин и впрямь не знал, сколько можно выжимать из городских сортиров. А Гришаня покровительственно похлопал его по плечу — не журись, редактор! И продолжил свою одиссею:
— Так что я, почитай, на дерьме поднялся! Это потом уже пошло-поехало: лес-кругляшок, да целлюлоза, да всякие там скважины-хуяжины. Так что давай, редактор, вопрос решать! Сам теперь вишь: Гришаня — это тебе не Маланья с ящиком! Не люблю я вошкаться да вошкаться, чтоб — ни в горсть, ни в сноп. Вот и насчет гальстрита так же: с кем надо — договоримся, кому надо — подбросим вольную копейку, и — вперед! Сам понимашь: от тайги до Британских морей Красная армия всех сильней! Ты мне только подсоби концы сыскать: на кого выйти надо, чтобы гальстрит этот долбаный приватизировать?
— Слушай, — нашелся, наконец, Зорин. — А чего ты сразу за Гольфстрим ухватился? Ты бы, чем через океаны сразу прыгать, для разминки приватизировал, скажем, нашу Волгу! Вот так же откупил бы километр-другой в ее истоке — и взял бы за яйца всех ее пользователей, от Валдайской возвышенности и до самого Каспия! Согласно закону Авогадро!
— Дык я уж об том мараковал! — вздохнул Гришаня. — Не велика, чай, хитрость — Волгу приватизировать. Так не дадут же!
— Что, чиновники не позволят? — уточнил Зорин.
— Да какие, в жопу, чиновники! — с тихой тоской отозвался таежный Рокфеллер. — Нашенский чиновник все дозволит, ежли ему отстегнешь соответно. За хорошие бабки он те хошь Кремль отпишет с Мазалеем! Не-а, тут, редактор, другое.
Гришаня пригорюнился:
— Ты глянь окрест: голимый беспредел, организованна преступность и мафия! Харкнуть, бля, некуда: в киллера попадешь! Развелось этой шпаны до полчерта. Они разве дадут честному бизнесмену приподняться? Да меня за эту Волгу пришьют в два счета! Чик — и Митькой звали!
И подвел черту:
— Чем с нашими беспредельщиками базар перетирать, я уж лучше гальстритом займусь! Там — цивилизация, все чин чинарем… Ладно, чо нам тут колоколить без пути! У тебя, видать, Максим варит, вот ты, редактор, и прикинь хрен к носу, как мне это обтяпать за милую малину. А я те завтра брякну на работу. Эхма, выпить да не крякнуть!
И, не оглядываясь, проследовал к пиршественному столу.
Зорин перебрался на нижний полок, почесал задумчиво подмышкой. А чем черт не шутит в бредовое наше время! Что, ребята-европейцы и братцы-американцы? Живете — в ус не дуете? НАТО свое расширяете, системы противоракетные разворачиваете, боретесь за демократию и прочую политкорректность? А не угодно ли вам такого вот Гришаню? Пока вы в бирюльки свои играетесь, этот чалдон по-тихому не то что Гольфстрим, а весь ваш Старый Свет вкупе с Новым приватизирует! Накроет вас своим зачуханным наперстком — и будете вы кататься под его ловкими пальцами, как тот игральный кубик!