— Рядовой, — позвала его генерал, попутно подивившись с каким трудом слова покидают её горло. Собственный голос звучал незнакомо и глухо. Однако она понимала, что было бы странно, не пострадай её слух после такого звукового удара. — Эй, рядовой!
Встрепенувшись, тот открыл глаза и, увидев очнувшуюся девушку, тут же подскочил со стула, опасно покачнувшись.
— Мой генерал! — вояка отдал честь. — Как вы…
— Сколько времени прошло с атаки Владыки? — прервала его Райда, не собираясь обсуждать своё здоровье.
Как она и подозревала, слух был повреждён, речь бойца она слышала плохо. Но, по крайней мере, слышала.
— Сейчас полдень, мой генерал, — отрапортовал он. — Атака была ночью. Прошу прощения, мой генерал, я обязан доложить медик-капитану о том, что вы пришли в себя. Разрешите идти?
— Разрешаю, — рассеянно кивнула Райда, задумавшись. — И позови сюда кого-нибудь из старших офицеров. Руммея, Бларта, Гароски, кого угодно. Мне нужен отчёт.
— Так точно! — подтянулся солдат и тут же помрачнел. — Но… Осмелюсь доложить, мой генерал, полковник Бларт и майор Гароски погибли. И я слышал, что капитан первого ранга Гарум полностью лишился зрения и слуха.
Генерал несколько секунд смотрела на бойца, переваривая мрачные вести, после чего отправила его выполнять приказы:
— Понятно. Иди.
— Есть!
Когда солдат, чуть пошатываясь и опираясь на манастрел, вышел из палатки, Райда и сама попыталась встать. Она и без доклада офицеров понимала, что дела обстоят не слишком хорошо, однако потеря минимум трёх старших офицеров была серьёзным ударом по отлаженной системе. Следовало как можно быстрее вернуться к обязанностям и привести войско в порядок. Кроме того, девушка недоумевала, почему она и её солдаты всё ещё живы. Почему Владыка демонов не продолжил наступление? Ей хотелось как можно быстрее разобраться в происходящем.
Подняться получилось с трудом. Тело молило о пощаде и норовило развалиться на части, отзываясь на каждое движение тупой болью, однако девушка стиснула зубы и спустила ноги на земляной пол, сев на краю раскладушки. Освободившись от одеяла, Райда наконец заметила, что одета не в свою ночную сорочку, а солдатские рубашку и штаны. Не по размеру, но чистые. В отличие от сорочки, которую генерал обнаружила лежащей у раскладушки на небольшом ящике для вещей. Дорогая ткань была безнадёжно изорвана в клочья, местами обуглена и пропитана кровью. Теперь её можно было разве что закинуть в костёр.
Превозмогая слабость в ногах, Райда встала с кушетки и несколько секунд привыкала к головокружению, после чего медленно направилась к выходу. За пологом её встретил издевательски ясный и солнечный день, разительно контрастирующий с царящим вокруг настроением. На лицах солдат, что проходили порой мимо палатки, застыли тревога и угрюмость. И только завидев генерала, что стояла у палатки на своих двоих, они немного расслаблялись и обрадованно приветствовали Райду. Но, в общем и целом, она ясно видела мрачный настрой в их головах и сердцах. Пока она медленно шла мимо палаток, осматривая лагерь, она ни разу не услышала обычных солдафонских шуточек. Бойцы, в основном, молчали и занимались работой. Одни чинили палатки, другие куда-то тащили свеженарубленные жерди и деревянные щиты, изредка Райда замечала солдат, которые несли накрытые брезентом носилки с телами.
Время от времени бойцы и младшие офицеры, попадавшиеся по пути, поприветствовав её, пытались справиться о здоровье генерала, но та лишь отмахивалась от них и шла вперёд. Туда, где над макушками палаток торчал серый шпиль каменной башни.
Палатка, в которой очнулась Райда, оказалась на противоположном конце лагеря. Как можно дальше от места, что попало ночью под удар. Так что, хотя от самого лагеря осталось не так уж и много, из-за головокружения и слабости путь через него занял у Райды порядочное количество времени. По дороге девушка нашла какую-то чистую тряпицу, висевшую на жерди у палатки, и замотала ею повреждённый глаз.
Едва закончились ряды палаток, как генерал сразу поняла, зачем солдаты тащили в эту сторону жерди и щиты. По периметру лагеря возводилась защитная стена и дозорные укрепления. Совершенно бесполезные против подобного врага, но, кто бы ни отдал приказ на их возведение, он поступил совершенно правильно. Труд вытесняет лишние мысли из разума солдата. Даже если работа бесполезна и бессмысленна, боец должен трудиться, иначе его поглотят страх, отчаяние и неуверенность.