— Ванн, я — в лес за дровами. Уже к вечеру вы должны быть мало-мальски приличны на вид…
— Пашута, а что тут можно вкусить из приличного?
— Из «приличного»? — о-ох, вот это — вопрос, конечно. Судя по тому, что усадили нас за «двухместную» дубовую колоду, на накрытые рогожей пни. А на ноги мои под штанами уже дважды покушались вышеугаданные блохи… — Мясо не ешьте. Это — точно. Пирог грибной — тоже. И похлебка луковая… — повела носом в сторону соседнего общего стола. — сварена была еще в честь первого урожая. А так…
— Омлет с сухарями, сом на вертеле и… — пышнотелая дева в видавшем этот самый «урожай», переднике, скосилась на лежащий в середине колоды, сребень — и всё… Я еще могу огурцов принести соленых из погреба. Они — нынешние.
— Ага. Замечательно. И мне тоже самое, что и Святому отцу, — и с тем же пристрастным вдохом проводила саму красавицу. — А вот это — уже интере-сно. Очень интересно. Хотя, мои сведения могут быть…
— И что именно? — отвел свой прищур от шумной компании Ванн.
— Знакомый до боли аромат, — интригующе выдала я. — Но, надо проверить. Потому как, если нам повезет…
— Пашута?
— Терпение, Святой отец, ибо «долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города».
— Ох. Она еще и Библию цитирует, — выразительно закатили глаза. Однако замолкли. Лишь ерзая на своем пне.
Для меня же вечер приобрел совершенно другие тона и звучанья, вмиг обострив все профнавыки. И первой от них пострадала красавица, вернувшаяся с разносом в пухлых руках:
— Ну, у вас и заведенье! И как часто вы солому сметаете? — ногу в сторону и, задрав штатину, нагнулась. — Вот, полюбуйтесь. Выели пол ноги… А у вас — голые и ничего. Или ваши блохи лишь на клиентов скакать обучены?
— Да как же? — открыла рот дева. — Да почему ж?
— Вот и у меня вопрос: «почему ж?» Почему ж такая несправедливость? Сколько блохи-то вам платят за свой сытный ужин?
— Да, нисколько, — румянец, алой розой во все щеки и взглядом, призывающим… ага… ну, извини, красавица. Теперь — свободна.
— Пашута, проявите терпение, — ну, Ванн, как раз вовремя огласился:
— Извините, Святой отец. А Вас как зовут?
— Эдита, — захлопала ресницами дева.
— Извините и вы, Эдита. Просто… устала.
— Ну, как же. А я — не устала? За весь день, как…
— Вы идите, Эдита. Не искушайте меня новым грехом… Эдита?
И красавица, шмыгнув носом, свалила.
— А теперь может, мне огласите? С чего, вдруг, подобные «приступы»?
— Просто, проверка, — не оторвала я взгляда от стола в дальнем углу.
— «Проверка» чего? — не утерпев, качнулся в мою сторону Ванн.
— Уф-ф… Ладно. Только обещайте меня слушаться. Хотя, вы уже обещали.
— Когда?
— Вам и собственную речь процитировать?
— Не надо… Я жду.
«Ждет» он. Ну, так, внимайте: по причине, какой, неизвестно (мне, так уж точно), в здешних землях некоторые травы и деревья совсем не растут. В основном, те, что служат основой в составах от нечисти. Я сейчас имею в виду, полынь — по данной теме Ксю семь лет назад защищалась. Что-то про «взаимоисключающие факторы, состав местной почвы и антимагический магнетизм». Хотя, могу и напутать. Но, дело — не в этом. А в том, что, при существующем в Грязных землях низком уровне жизни, именно эта трава имеет наибольшую ценность. И именно ее в составе с касторовым маслом, я и унюхала от нашей Эдиты. Отсюда напрашивается вывод…
— Контрабанда?
— Ого, Святой отец, какие слова вы знаете.
Хотя, в общем-то, да. И здесь есть два варианта: продажа прямо со стены охраной или доставка подземными ходами под ней. И тот и другой нам подходит. Однако второй — предпочтительней.
— Для чего?
— Чтобы отсюда слинять. Или вы думаете: мы подойдем, поздороваемся, и нас тут же вознесут? Не все так просто, если уж вылет наш успешно «проглядели», то и возвращение…
— Я понял… Пашута. Что дальше?
— А дальше у меня к вам вопрос: вы мысли только мои штудируете, как книгу?
Вот он даже смутился сейчас:
— Не-ет.
— Ага. А на каком расстоянии, максимум?