– Да вот, хотели напиться, спускали воду из крана, спускали… Думали – рано или поздно пойдёт нормальная. А она всё – ржавая, да горькая. Со вкусом соды. Пить невозможно. Вот мы и подумали…
– Да?
– Не могли бы вы дать нам хотя бы пару пустых пластиковых баклашек? И позволили бы набрать воды из вашего крана? – Кот был уверен, что уж чего-чего, а парой запасных баклажек у такой хозяйственной и запасливой женщины разжиться точно можно.
– А, конечно! – женщина наконец улыбнулась, – Заходите, уважаемый Василий Николаевич. Я сейчас достану баклашки, и наберу их. Или, если хотите – сами наберите.
– Спасибо! – Кот почувствовал облегчение. Если его пригласили во двор, значит – врагом не считают. Вроде бы. – Если вас не затруднит, то лучше – вы!
– Конечно. Минутку. – Максуда ушла куда-то за угол.
За пару минут, пока стоял под балханой, успел рассмотреть двор – вернее, ту его часть, что было видно из узкого тоннеля, образованного полом балханы, и близко стоящими стенами: дома, и стеной, отделявшей владения Максуд-опы от «их» участка.
Ну и – двор как двор. Такой же длины, как и «их», и ширины… Только вот – ухоженный, «вылизанный». И строения, имевшиеся в глубине двора, у торцевой стены, казались куда капитальней и комфортабельней, чем у них: двухэтажный, длинный, во всю ширину участка, дом. Хоть и толщиной всего в одну комнату, но с выносной надстройкой-верандой – тоже во всю ширину дома. Из одного из окон торчал даже кондиционер – старинный, но, похоже, рабочий: все окна в доме были закрыты.
Максуда-опа принесла наконец две полуторалитровые баклажки из-под минеральной воды. Жидкость, налитая в них, сверкала, и казалась чистой, как слеза!
Кот реально обрадовался:
– Вот спасибо! Какая она у вас чистая!
– Ну… Да. Мы же водопроводом пользуемся каждый день.
– Замечательно! А то работы много, потеем сильно, и пить всё время хочется…
– А что? Участок там, внизу, опять весь зарос?
– Точно. И это ещё мягко сказано, Максуда-опа. Там буквально пройти было невозможно. Пока прорубили проход до того конца двора, – Кот неопределённо махнул рукой в направлении конца двора Максуды, – ушло, наверное, полчаса! Потому что кусты – ну такие плотные, высокие… Матёрые, можно сказать! – и, без всякого перехода, – А что? Усмон-бек уже пытался вырубить эти заросли?
– Да. – Максуда-опа нахмурила кустистые и явно крашенные усьмой сросшиеся чёрные брови, – До вас тут уже были… Три бригады. Две – в прошлом году. И одна – в позапрошлом.
– Как?! – Кот сделал вид, что сильно удивлён, – Усмон-бек ждёт с котлованами и отливкой фундаментов так долго?! Получается, он два года назад уже мог построиться?!
– Да, он приходил, конечно, к нам, когда только купил участок. Три года назад. Собирал подписи от всех соседей, что мы не возражаем, если он тоже, – теперь Максуда-опа указала рукой в дальний торец двора, – построит дом в два этажа. Ну, в-смысле, не возражаем, что он сделает нам тень, и ограничит видимость.
– Да, я в курсе: так делают все соседи в махаллях! Перед тем, как поднять крышу, или, вот именно, построить второй этаж! – видя, что женщина примолкла, Кот поспешил прийти ей на помощь, – И вы – разрешили?
– Да. Муж не возражал. Мы подписали его бумагу… – Максуда-опа снова словно замялась, – Но он не то что – второй этаж, он пока не приступил даже, вот именно – к рытью котлована! Ну, или котлованов, поскольку хотел, вроде, тоже построить два дома.
– Но почему?! Деньги свои, что ли, все отдал за участок? Или… что-то случилось?
– Ну… Да. Можно и так сказать.
– Простите, что спрашиваю. Может, это нетактично с моей стороны… – Кот сделал вид, что смущён, – Но нам, как, получается, четвёртой бригаде, это очень важно. Понять, что это за участок. И почему Усмон-бек до сих пор ничего тут не построил.
А ведь наверняка хотел!
– Да уж хотеть-то он хотел, это верно. Он даже жену свою сюда раза три привозил, всё показывал, да хвастался: вот сколько земли! И какие домища он отгрохает! И как двор переоборудует… Да только когда он её в третий раз привёз, она упала с лестницы – ну, той, бетонной, с верхнего участка! – и ногу сломала. И сотрясение мозга получила. После чего сказала, что на этот участок она больше – ни ногой!
– Ох… – Кот нахмурился, – Но сейчас… С ней всё в порядке? – Кот теперь изо всех сил делал вид, что искренне сочувствует неизвестной женщине. Хотя бы, чтоб показать, что он – не равнодушное быдло, а вполне культурный и гуманный человек.
– Ну… Можно это и так назвать. Она ходит. Но – хромает! И голова у неё иногда на погоду сильно болит. Последствия сотрясения!