Светлана кивнула.
— Наш союз мы по древнему обычаю скрепили кровью, — продолжил Фридрих еще мрачнее. — Однако развод давайте уж оформим по человечески. Только не знаю, добавлять в документ фразу Res tuas tibi habeto, ведь никакого приданого я не получал и вернуть мне вам, кроме свободы, нечего. Конечно, можете забрать череп…
Граф щелкнул ногтем по зловещей мертвой голове, и череп откатился к краю стола, где замер, не упав на пол и не выпустив из плена даже одного светлячка.
— Я долго думал над формулировкой и решил написать, что мы не сошлись во взглядах на политику наших стран. Настоящую причину мы писать не станем, потому что нам понадобится подпись свидетеля, а им может стать только мой Раду. Ваша Аксинья необразованная дура.
— Я тоже чувствую себя дурой, пусть и умеющей читать по латыни, — чуть слышно проговорила Светлана. — Я имею право узнать причину, по которой вы не хотите, чтобы я была вашей графиней?
— Причина прекрасно известна нам обоим, — проговорил Фридрих зловещим шепотом. — Согласно римскому праву — простите, другого я не знаю — мне следовало бы вас убить, но я уже это сделал. А князь свой отцовский долг по вашему окончательному умерщвлению не исполнит, потому что у нас с ним разные взгляды на супружескую неверность. Я мириться с рогами не намерен. Всего три подписи, и вы сможете законно просыпаться в объятьях своего Серёженьки.
Граф фон Крок внимательно следил за тем, как на протяжении его монолога менялось лицо почти уже бывшей жены. Улыбка, с которой Светлана впорхнула в его кабинет, сменилась поджатыми губами, и всем своим видом упырьша напоминала ребёнка, у которого только что отобрали конфету. «Только не разревись мне тут!» — подумал граф. Он боялся, что тут же подскочит к ней с платком, а коснись он Светланы, еще неизвестно, чем окончится их бракоразводный процесс.
— Теперь я все поняла… Фридрих, скажите ради всего святого, кто прислал вам черновик стихотворения? У Сергея украли тетрадь… Или это была анонимка?
Он не успел ничего сказать, потому что скрипнула дверь, и на пороге возник Раду с подносом, на котором стоял графин и два бокала.
— Простите, что без спроса взял сифон, но мне, право, не хотелось тревожить вас по такому пустяку в такой счастливый момент. Кровавое шампанское готово — следует достойно отметить воссоединение семьи.
— Поставь поднос на столик и подойди ко мне, — сказал граф без всякой благодарности в голосе.
Раду недоуменно оглянулся на Светлану, но все же исполнил приказ графа.
— Плохие новости с фронта? — спросил он, делая шаг к столу. — Или того хуже? Из Петрограда?
Граф молча протянул Раду исписанный лист. Оборотень пробежал его глазами, но не взял в руки.
— Я не читаю по латыни, потому что обычно по латыни ничего хорошего не пишут. Что от меня требуется?
— Чтобы ты, как свидетель, заверил подлинность моей подписи и подписи Светланы.
— Под чем вы подписываетесь? — Раду перевел взгляд с графа на графиню и, заметив в глазах последней слезы, повторил вопрос.
— Под соглашением о разводе.
— А кто разводится?
Раду отступил на шаг и вздрогнул, когда Светлана рухнула на диван и спрятала лицо в ладони.
— Что происходит? Светлана…
Не получив ответа, Раду снова уставился на мрачного графа.
— Я жду, — отчеканил тот.
— Раду! — наконец подала голос Светлана. — Вы получали какие-нибудь анонимные письма в последние месяц-два?
— Нет. У нас не было никакой почты уже полгода. Как вы перестали писать. Получаем только газеты.
— Тогда скажите… Я знаю, что упыри не болеют, но вампиры не упыри… У графа может быть жар?
Фридрих с такой силой ударил кулаком по столу, что подпрыгнуло даже тяжелое пресс-папье.
— Я не намерен сносить еще и ваши шуточки, княжна! — он вскочил, но тут же сел и снова поднял бумагу о разводе, чтобы бросить на противоположный край стола. — Подписывайтесь — оба. И не портите мне остаток ночи. Свою подпись я уже поставил.
Светлана поднялась с дивана — мраморно-бледная и спокойная.
— Когда я рассказала про вас Сергею, он сказал: не называй игру любовью, ведь разлюбить не сможешь ты, как полюбить ты не сумела… В тот момент мне показалось, что он пьян, а он просто был смертельно уставшим после ночи перевязок… Я не знаю, спали вы сегодня или нет, но вижу, что вы тоже не понимаете, что говорите и в чем обвиняете меня. Я не стану ничего подписывать.
— Светлана! — Фридрих вскочил, но из-за стола не вышел. — Я больше не желаю быть вашим мужем!
Светлана вскинула голову:
— Так и не будьте им. Кто ж вам мешает… Но я ничего не подписывала с вами три года назад и не буду подписывать впредь.