— Федька! — обернулся к нему князь Мирослав, — скажи княгине, чтобы на стол собрала. В кой-то веке будем принимать моих гостей, а не ее… Хм, скажи, чтобы все красиво было, по-старинке, как я учил…
Секретарь кивнул и скрылся за дверью с выражением крайнего удовлетворения на лице. Пока все шло по плану. А, выскользнув на улицу, улыбнулся совсем как-то уже не по-секретарски. Дело в том, что княжеская миссия хоть и была важна, но и о своих скорбных интересах секретарь не любил забывать. Ведь действительно можно быть дельным человеком и думать о красе волос.
Под козырьком, прислонившись к колонне, стоял спутник графа фон Крока, недоуменно глядя в светлое ночное небо.
— Нравится? — спросил Федор Алексеевич, прислонившись к другой стороне колонны, и как бы невзначай коснулся светло-голубого пальто. — Я тоже, когда перебрался сюда два столетия назад, не мог налюбоваться на краски ночного дня. Кстати…
Он осторожно коснулся белой косы и, когда ее обладатель не отстранился, позволил себе накрутить хвостик на палец.
— Мне неловко задавать подобный вопрос, — Федор Алексеевич заметил, как взгляд молодого человека из голубого сделался обеспокоенно стальным. — И все же, чем вы моете волосы?
— Что, простите?
Спутник графа дернулся было от колонны, но вовремя сообразил, что его держат за волосы и о них же и вопрошают. Такой бесцеремонности от обычного клерка трансильванский гость никак не ожидал и пожалел, что даже не пролистал рекомендованную к прочтению перед путешествием по территории Российской Империи книжку «Все о русских упырях». Он совершенно не знал, как теперь выпутать свои волосы из русских когтей, а спасение в виде графа фон Крока все не приходило и не приходило. Впрочем, граф тоже не читал новомодную книжку, предпочтя той классику — «Домострой»… И дернуло ж Его Сиятельство поехать в Россию, ведь собирался же, как все нормальные вампиры, в Париж… Впрочем, трансильванец мог бы этого всего и не думать, потому как подобными мыслями петербургского упыря было не удивить.
Федор Алексеевич забавлялся замешательством молодого господина Грабана. Хоть какое-то развлечение после наискучнейшей ночи! Он склонился к белому хвостику, чтобы вдохнуть аромат.
— Фиалка? — спросил Федор Алексеевич, не поднимая глаз на ставшего белее белил трансильванца. Это волк-альбинос, что ли? Забавно! — Фиалкой ведь пахнет… Так чем же вы голову моете, милейший Раду Грабан?
Федор Алексеевич усмехнулся по-доброму, растягивая губы на кошачий манер, не обнажая зубов. В голове молодого трансильванца и так предостаточно хлопотных мыслей. Господин Грабан прищурился, не вынеся пронзительного взгляда черных глаз, и принялся нервно проверять пуговицы на своем модном пальто. Слишком неожиданно для него секретарь из серой надутой крысы превратился в демона-искусителя.
— Простите? — только и сумел выдавить из себя по-русски гость столицы.
— Я всегда считал, что хорошо говорю по-немецки, я в толмачах служил при жизни, — тут же перешёл на русский Федор Алексеевич. — Но коль вы, на пару с графом, решили в русском попрактиковаться, то переведу свой вопрос…
Но не успел он и слова вымолвить, как звякнуло распахнутое во втором этаже окно.
— Федор Алексеевич, не приставайте к мальчику… Я сама вам лично отсыплю замечательного порошка господина Ханса Шварцкопфа, потому как уже целую декаду им пользуюсь. Только не фиалковым, а ромашковым, чтобы супруг мой драгоценный ничего не заподозрил… Но для вас закажу желтковый, чтобы традиции древней не нарушать… Господин химик меня любит, даже на флакончике велел нарисовать черноволосую голову…
И русский упырь, и трансильванский оборотень, оба стояли с задранными головами, не сводя глаз с прекрасной молодой женщины, вальяжно развалившейся на подоконнике. На ее белоснежной кружевной рубашке чёрные, как смоль, волосы казались ещё чернее, а чёрные глаза на смертельно-бледном лице хитро блестели, и такие же чёрные тонкие брови были коварно изогнуты.
Федор Алексеевич поклонился в пояс, а трансильванец, хоть и не был представлен, тоже выказал почтение незнакомке легким поклоном.