Офицеры сидели на поваленном дереве в ожидании докладов о потерях противника, собранном оружии, военном снаряжении. Подошел ординарец и сообщил, что задержан какой-то сморчок, желающий видеть непременно старшего из офицеров. С командиром роты разговаривать не пожелал.
— Давай «сморчка» сюда, а солдат-конвоир пусть идет в свою роту.
Подошел невысокий человек, облепленный с ног до головы засыхающей речной глиной.
Казалось, он маскировался грязью, прежде чем попасть в плен. «Сморчок» же преобразился, увидев русского майора. Он выпрямился, пропала дрожь в теле, хотел щелкнуть каблуками при виде старшего по званию офицера, но в сапогах смачно хлюпнуло, из голенища потекла желтая струйка. Доставленного это не смутило, чеканя каждое слово, он представился по-русски:
— Капитан Фессель, офицер разведывательного центра группы армий «Юг».
— Документы при себе? — спросил Макаров.
Не удостоив младшего офицера вниманием, пленный ответил:
— Есть, но за фамилией Ангел, что по-русски означает «удочка». Другие данные с удостоверения тоже не мои.
— Можете не переводить, если трудно, — ответил старший лейтенант, — я немецкий знаю.
— О! — изумился Фессель, он же Ангел. — Русский я знаю в совершенстве.
— Где и что вы собираетесь удить? — спросил замполит.
— Миссия у меня конкретная, о ней я могу сказать лишь старшему начальнику. — Он вновь не удостоил взглядом Макарова.
— Это мой заместитель. От него секретов не имею, — сказал Шведов.
— Господин майор, дело действительно весьма важное. Отправьте меня к старшему начальнику. Если сочтет нужным, он сообщит вам, о чем сейчас я обязан умолчать. Вы человек военный и, похоже, неплохой командир, коли организовали так удачно для себя операцию. Дело же мое носит иной характер.
— На нет и суда нет, — ответил Анатолий. — Приведите себя в порядок, капитан. Вас в таком затрапезном виде начальству представить не могу. Валера, — позвал он своего ординарца, — помоги пленному помыться, просушиться. Майору Бодрову надо показать его в приличном виде. Конвоир в помощь нужен?
— Ги-ги, — показал в улыбке крупные зубы двухметровый Валера. — Перерасход внимания получится.
— Как вы попали в окружение? — вновь обратился Шведов к Фесселю.
— Господин майор, не вынуждайте…
— Ладно, идите с Валерием.
— Чего вы с ним цацкаетесь? — возмутился Макаров. — По зубам навернуть пару раз, все выложит.
— Зачем нам знать то, чего не следует знать? Вы в войсках НКВД давно?
— Нет. После госпиталя направили к вам.
— Служба у нас такая. Знать надо, и твердо, лишь то, что требуется для дела.
— Каждому командиру, — возразил старший лейтенант, — положено знать задачу начальника ступенью выше.
— Это верно для общевойскового боя. Деятельность войск НКВД можно охарактеризовать как оперативно-боевую. По форме наши боевые задачи во многом схожи с армейскими, но содержание совершенно иное. Войскам НКВД приходится иметь дело с преступниками всех мастей и оттенков, предателями Родины, пособниками врага, его агентурой. У общевойсковых враг один, тот, что впереди, у нас он вокруг. В основе успеха нашей работы лежат бдительность, анализ, оперативность, соблюдение секретности.
— Товарищ майор! — крикнул ординарец. — Подойдите к нам, пленный желает что-то сообщить.
— Иван Петрович, посидите здесь. Немец явно не хочет иметь свидетелей разговора.
Шведов подошел к пленному, с остервенением смывающему с себя грязь. На перекладине между двумя деревцами сушилась его одежда.
— Разрешите мне отлучиться на две-три минуты, — обратился Валерий, — дровишек надо насобирать для костра.
Когда ординарец отошел, Фессель негромко сказал:
— Я позвал вас, чтобы сообщить: в лесу на противоположном берегу реки укрываются не менее полусотни вооруженных бандитов. Единого командования у них нет, действуют обособленными группами.
— Где командир остаточной группы немцев?
— Он был рядом со мною. А когда из резиновой лодки, на которой мы с ним переправлялись, вышел воздух, Дузель, возможно, утонул или возвратился в лес. Если опять оказался там, майор быстро подчинит себе разрозненные группы бандитов. Не знаю, что у него сейчас на уме, но идею прорваться через линию фронта он не оставит. Теперешние его подчиненные — не солдаты вермахта, сдаваться не станут.
— Спасибо за информацию.
— Другую сообщить не могу. Не обессудьте.
— Зачем вы это все сказали?
— Мне еще жить надо, а умирать не за что. После Сталинграда многие так думают.