Сергей и Саша остались одни в камере.
– Ну, и что будем делать, братец? Занесло нас, как видишь, серьёзно. Читали про попаданцев, а теперь вот сами такими стали. Надо как-то здесь ассимилироваться, а то рано или поздно нас точно шлёпнут, хоть те, хоть эти… – Сергей вопросительно посмотрел на брата.
Саша ответил не сразу.
– Значит, так. Для начала надо просто, как ты говоришь, ассимилироваться. Пожить, посмотреть. Может, нас обратно вытолкнет. Кто его знает? А пока где-то осядем, посмотрим, что да как.
– Ты давай думай, что да как… Нам ведь жрать чего-то надо. И жить где-то тоже. В городе опасно, Григорьева Красная армия дня через два выбьет, начнутся проверки разные. А в июне здесь уже будет Деникин. А потом снова то красные, то махновцы, то белые. В общем, здесь оставаться не вариант. Надо куда-то в село. И прокормиться там легче.
Саша покачал головой.
– Не факт. Повсюду махновцы и более мелкие банды. Придётся прибиваться к кому-то. Но в одном ты прав: надо что-то жрать и где-то жить. Давай пока сваливать из города, а там видно будет. Сидеть и ждать у моря погоды опасно: ещё раз попадём либо к тем, либо к этим – и всё, расстреляют или порубят. Я вижу, ребятки тут шустрые и особо не церемонятся. Так что пошли, там, по-моему, охрану уже перестреляли, насколько я помню, григорьевцы прискакали своих вызволять, сейчас в городе начнутся грабежи, мародерство, снова Григорьев войдёт в Екатеринослав и будет три дня бодаться с красными. Предлагаю раздобыть какой-то транспорт, потому что в этих чёртовых сапогах лично я пару километров только смогу пройти. Но для начала сходим на место нашего попадания, посмотрим, что там… Может, назад выкинет?
Сергей молча показал большой палец, и братья побежали на двор.
Глава пятая. Куда уехал цирк?
По пыльной дороге ехал странный фургон. Обычно между сёлами Екатеринославской губернии курсировали крестьянские подводы, нагруженные всяким скарбом. Селяне или ехали торговать на базар в Екатеринослав, или переезжали к родственникам подальше от войны, или везли продукты своим родным в соседние сёла, по которым прокатилась волна грабежей и реквизиций. Что, впрочем, было одно и то же. Иногда проезжали верткие брички-тачанки, которые батька Махно приспособил под военные нужды, изобретя нечто вроде гибрида броневика и конницы.
Нестор Иванович, по сути, создал новый род войск – эдакую конно-пулемётную единицу, прообраз будущей мотопехоты. Тачанка стала продолжением идеи боевой колесницы, когда лучники поражали живую силу противника стрелами, а сама колесница сокрушала пехоту своими колесами, в которые были вставлены лезвия мечей. Махновские тачанки тоже косили вражеские цепи очень эффективно: всего один станковый пулемёт системы Максима мог существенно проредить и пехотные цепи, и конную лаву. А если таких пулемётов, мобильно появляющихся на острие наступления, было с десяток, то любая атака кавалеристов в конном строю захлёбывалась. И махновцы не раз и не два демонстрировали это грозное оружие, отражая тачанками кавалерийские атаки – и конных корпусов Миронова и Думенко, и казачьих сотен генерала Шкуро. В конце концов и красные, и белые тоже ввели в своих частях тачанки как отдельные боевые подразделения.
Но махновские тачанки редко шастали поодиночке. Чаще всего на них разъезжали так называемые атаманы Первой Повстанческой армии батьки Махно. И за такими тачанками всегда скакал небольшой отряд всадников. Махновцы никогда не передвигались поодиночке – очень неспокойно было в Екатеринославской губернии, и ни быстрые кони, ни пулемёт Максима не выручили бы в жаркой схватке.
Иногда по сельским дорогам пылили автомобили, которые также сопровождали конные отряды. И совсем уж редко встречались люди, передвигавшиеся пешком: местные всегда ходили, как говорится, навпростэць, то есть напрямик, игнорируя дороги. По той же причине отдельные всадники предпочитали скакать не по дорогам, а по полям, по долам. Поэтому фургон, появившийся на дороге к селу Царичанка, был странным сам по себе – редко подобные средства передвижения появлялись в этой местности. А уж его внешний вид совершенно выбивался из привычной картины, унылой и серой, несмотря на вступившее в свои права лето. Зелень полей уже пожухла – жаркое солнце выжигало степи, а боевые действия сразу нескольких армий и различных отрядов местных атаманов всех мастей от батьки Махно до батьки Зелёного оставляли за собой дым пожарищ и пепелища. Голубое небо посерело от дыма, а поля то и дело горели – жара и пожары делали свое дело.