— Елецкий, какой же ты дурак! Ты редкий дурак, ведомый своим членом. Иногда мне кажется, ты после того, как ты стал магом, в некоторых вопросах ты стал еще дурнее. Этот точно! Раньше, еще два-три месяца назад, ты не был так падок на девочек. Для тебя была только Айлин, и то большей частью как подруга и мое внимание ты пытался захватить, при чем так неумело. А сейчас тебя просто несет! Некоторые твои поступки просто невозможно объяснить рациональным умом!
Теперь уже молчал я. Наверное она права. Конечно, я — далеко не тот прежний Саша Елецкий. С ее точки зрения мои поступки глупы. И верно сказано: их невозможно объяснить рациональным умом. Но дело в том, что рациональный ум — это не более, чем свод правил и воззрений, иногда далеких от истины. Я не стал с этим спорить. Ольга Борисовна, видя мою отрешенную, грустную улыбку продолжила:
— Ну почему я должна тебя понимать⁈ Почему я должна всегда идти тебе навстречу⁈ Ты прямо весь царевич из себя, царевич с бесконечной эрекцией, а я должна под тебя подстраиваться⁈
Мне кажется, она уже когда-то задавалась этими вопросами. И я ответил ей так же, как тот раз:
— Оль, потому что ты мудрая и добрая. Еще потому, что я по-настоящему люблю тебя, а ты меня.
— В общем так, при всей своей доброте, никакой Элизабет я не потерплю, — решительно сказала княгиня. — Хватит того, что я смирилась с Ленской. Я не буду запрещать тебе всякие неожиданные приключения для твоего основного органа мышления, потому что ты знаешь мое отношение к запретам. Как правило, из-за подобных запретов желания не стихают, а становятся еще сильнее. И потом… — она возвела глаза потолку и продолжила тоном будто читала мне лекцию: — Потом тот, на кого наложили запреты живет в нарастающем дискомфорте и в своем положении сначала подсознательно начитает винить всех вокруг. Но я хочу, чтобы ты сам научился отказываться от тех желаний, которые не слишком важны и могут навредить. Ты очень постарайся, чтобы эти твои дурацкие желания были лишь какими-то редкими случаями и главное не создавали проблем ни тебе, ни мне. Вот то что ты мне сейчас рассказал, создало проблему нам двоим. При чем огромную, едва не стоившую тебе жизни. Я не хочу, чтобы когда-нибудь такое повторилось.
— Оль, я тебя люблю. Я все больше убеждаюсь: ты — золотой человек. Как и твой отец. Мне кажется, что никто в этом мире не понимает меня лучше, чем ты, — я привлек ее к себе и поцеловал в нежно-розовую щеку. В щеку потому, что она как-то не вовремя повернула голову.
— Вообще-то, я тебя тоже не понимаю, — улыбка вернулась на ее губы. — И отнесись серьезно к моим словам. Я не просто так это сказала. Я могу многое прощать, но если ты будешь делать мне неприятно часто, то вряд ли это будет способствовать отношениям, к которым мы стремимся.
Что меня все больше удивляло в Ольге, так то, что в ней непостижимым образом сочетается капризность и терпимость. Я с легкостью принял ее условия, потому как они оставляли мне достаточно свободы, но и наглеть в этой свободе я не собирался. Оглядываясь назад на многие жизни, мне сложно вспомнить хоть одну девушку, которая подходила так же мудро к столь остро-эмоциональному вопросу. Ковалевская в этом отношении просто великолепна. Она не пыталась надеть на меня хомут, не пыталась загнать в те условия, в которых мне бы пришлось отказываться от своих мужских позывов. Оля лишь тонко воззвала к моей совести, повернула вопрос так, что мне придется ограничить себя в прежних вольностях. Да, еще в моей жизни Элизабет, возможно, будет ни раз или какая-то другая вместо нее, но я постараюсь, чтобы это случалось реже и не оставляло Ольге неприятных переживаний.
Примерно половину пятого мы с Ковалевской подъехали к Седьмой Имперской башне. Отправились туда специально на эрмимобиле — там был удобный подъезд сразу к торговым рядам, что занимали нижние ярусы башни. Хотя магазины здесь считались одними из самых роскошных, княгиня не любила их из-за наплыва людей, особенно иностранцев. К причалам Седьмой Имперской подходили не только трансконтинентальные дирижабли, но и большие пассажирские виманы из Европы и Азии. Часто бывало так, что торговые залы и коридоры наполнялись суетой, в которой сложно сосредоточиться на покупках нужных тебе вещей.
Однако сегодня нам повезло: широкие проходы и торговые залы не кипели от многоголосой толпы. Мы прогулялись по третьему ярусу, купили Ольге Борисовне туфли в каком-то новооткрывшемся индийском магазине, там же ее привлекла небольшая лавка с необычными духами и я с радостью купил ей изящный флакончик «Сады Шри-Ланки».