— Когда возвращается императрица Глория? — прищурившись, я затянулся табачным дымом.
— В понедельник двадцать восьмого мая, — процедил Козельский. — С императором. Страну ждут большие перемены.
— Это точно, — хмыкнул я, понимая, что в Козельский грезит иными переменами — вовсе не такими, на которые рассчитываю я. — Она рассчитывала склонить императора к назначению наследником Эдуарда Филофеевича?
— Ее сын должен принять престол! Только он! Никаких Денисов! Это важно! Для всех важно, как сама жизнь! — глаза Козельского заблестели какого-то нездоровой желтизной. Казалось, он сейчас вскочит с места, и Растопин предостерегающе положил свою тяжелую ладонь на его плечо.
— Эдуард еще слишком молод и не сделал ничего полезного для России. Большая часть его интересов на Западе. Он чужой для нашей страны, — заметил я. — Зачем нам такой цесаревич?
— Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Он даст нам мир! Он даст нам новые торговые отношения и процветание! — засопел Козельский. Все-таки «Инквизитор» сильно ломал его, превращая из уравновешенного прежде человека в озлобленного зверька. — Думаешь дело только в Британии? Еще империя Теотекаиль желают видеть его на престоле. И Индийское Семицарствие. Эдуард Филофеевич даст нам мир!
— Эдуард дал бы нам только постыдную зависимость от Коварного Альбиона и отказ от важнейших интересов нашего Отечества. А также процветание ворья и негодяев в самых верхах власти, — князь хотел что-то возвратить, но я резко прервал его: — Молчи! И слушай следующий вопрос! Кто из высших государственных чинов задействовал в вашей операции «Гром»? Говори кратко: дворянские титулы, имена, должности, их роли в этой операции.
Я достал из внутреннего кармана приготовленный блокнот. Он говорил быстро, я едва успевал записывать, приходилось переспрашивать. К счастью, список оказался коротким — всего в семь имен, и не принес почти ничего нового — полагаю об этих личностях был осведомлен князь Ковалевский. Разве что кроме графа Огородникова — его я обвел карандашом и задал по Огородникову несколько дополнительных вопросов, потому как знал, что Ковалевский с ним пересекался.
После этого я понял, что пришла пора задавать главные вопросы.
Я прикурил новую сигарету — старая потухла на кофейном блюдце. Затем, пристально глядя, на князя спросил:
— Где все материалы по «Грому»?
Козельский зарычал, сдавив виски руками, видно этот ответ очень тяжело давался ему.
— Где⁈ — настоял я.
— В сейфе… Моем неприступном сейфе!.. На Белоглинной… — выдавил он под моим пронзительным взглядом.
— Ключи от сейфа сейчас при тебе? — я знал, что в его кармане звенели ключи, и были основания полагать, что князь всегда их носит с собой.
— Да… — скрипя зубами произнес Григорий Юрьевич.
— Назови числовые коды двери сейфа, — я подозревал, что помимо механического замка в его очень надежном сейфе предусмотрен замок, устроенный на эрминговых кодах. И я бы смог вскрыть, даже не зная код, но не хотелось тратить на это время — каждая лишняя минута в кабинете главы Ведомства может стать роковой.
Кое-как Козельский выдавил из себя восемь цифр. Я записал их на листик, хотя они и без того достаточно ясно отложились в моей памяти.
— Еще есть у кого-то документы или материалы по операции «Гром»? — строго спросил я.
— Должен донести сегодня Тодаровский последние. Все готово! Уже все готово! Завтра у всех вас будут большие неприятности, — Григорий Юрьевич попытался усмехнуться.
— Отлично. А теперь, скажи мне, где хранятся записи о твоих связях с британской разведкой и иными службами недружественных к России государств? — я не сомневался, что Козельский очень тесно связан с самыми серьезными людьми, представляющими британские интересы. Но то, что князь как-то упорядоченно хранит подобные материалы, на этот счет имелись большие сомнения. Спросил в расчете на удачу.
И это сработало: Григорий Юрьевич, засопел, запыхтел, подкатывая к потолку глаза, затем произнес:
— Там же в сейфе… В папке «Конфе…». «Конфетти»… «Конфетти», черт! Все вы в понедельник будете гореть в аду! Никого не прощу! Сволочи! Лапотники! Быдло! — его затрясло.
Дав ему немного успокоиться, я еще немного поспрашивал по лицам, вовлеченным в операцию «Гром», затем по содержанию папки со странным названием «Конфетти» — из того, что уже вырисовывалось, ее наполнение могло оказаться для людей Ковалевского и самого Дениса Филофеевича еще более ценным, чем материалы в папке «Гром». Суда по всему в «Конфетти» был такой взрывной компромат, который разом поставит крест на самом Козельском и на планах Глории посадить на престол Эдуарда. Стоит лишь Филофею Алексеевичу узнать весь масштаб пробританского влияния в верхах нашей империи, как действительно грянет гром. Гром самого имперского масштаба.