— Григорий Юрьевич, ваш Тихон не сможет ответить и виману не поведет. Считайте, что я ему отгул дал, — сказал я, входя в рубку и стараясь отслеживать движения сразу всех троих.
Недоуменные лица двух гостей князя меня интересовали мало, а вот с физиономией главы Ведомства Имперского Порядка за один миг произошли удивительные метаморфозы. Менялось не только выражение его глаз, но и даже цвет его огромного мясистого носа. Челюсть Григория Юрьевича задергалась в попытке произнести что-то, наконец ему это удалось:
— Елецкий!.. Как ты смеешь!
— Ах, вы огорчены, что я без приглашения? Так вышло, ввиду особых обстоятельств. Особых дворцовых обстоятельств, — я сделал еще шаг в рубку, отмечая, что вимана уже набрала достаточную высоту, и огласил: — Господа, ввиду этих самых обстоятельств, рад донести до вас: данное воздушное судно захвачено, мной, графом Елецким Александром Петровичем. Мальчишкой, школяром, если угодно. Вы все втроем… Руки! — я резко повернулся к магу, чувствуя активацию электрической магии. — Не советую, Семен Алексеевич. Мы же меньше часа назад так мирно пообщались, вы определили у меня наличие магических способностей. Зачем нам сейчас портить отношения, — маг вроде внял — замер, вряд ли понимая, о каком общении речь. Тогда я смог договорить: — Итак, вимана захвачена, а вас всех вас троих объявляю моими пленниками. Обещаю оставить живыми и невредимыми, если будете беспрекословно исполнять мои требования. Для начала эйхосы и оружие, если какое при себе имеется, положите на стол. По одному. Сначала ты, серый, — я указал на того неприятного типа, который пытался заставить меня, тогда еще бывшего в облике Антона Рубича, исполнять его капризы. — Давай, Дмитрич! Эхос на стол! Одно неверное движение и я тебе кости сломаю!
— Ваше сиятельство, — серый покосился на Козельского, — не совсем понимаю происходящего. Мне ему подчиняться что ли нужно? Или сложить его здесь?
— Ну сложи… — как-то без особой инициативы сказал князь. Наверное, информация, переданная ему прежде через магистра Мельгауруса, уже основательно проникла в его сознание.
До моего рукава серый дотянуться не успел, я тут же пробил наглеца кинетикой средней силы, выбрасывая правую ладонь вперед. С грохотом, прихватив с собой кресло, Дмитриевич отлетел к выходу в тамбур и замер, ударившись о стену головой. В тот момент, когда я почти повернулся, Семен Алексеевич успел активировать разновидность какой-то электрической магии. За эти короткие мгновения я успел понять, что маг он неплохой, очень быстрый, резкий. Может быть, если бы я не активировал прежде «Усы Тигра», то не успел бы закрыться от него. А так вышло все как по нотам, только я повернулся к нему, как первые электрические разряды потянулись ко мне и тут же их поглотил мой магический щит. Я мигом убрал кинетику с правой руки — решил ответить магу его же оружием, но куда более мощным. Поединок между магами — это всегда зрелищно, эффектно и интересно. Особенно если маги примерно равны. Увы уже много жизней для меня проблема найти равного мне соперника. Краем глаза я заметил, что Козельский откинул полу пиджака. Что у него там: эйхос или пистолет? Впрочем, это не важно — все равно он не успеет воспользоваться ничем.
Не убирая щита, я тряхнул князя слабым разрядом. Достаточным, чтобы тот упал на пол от электрического шока.
— Зачем же вы так, Семен Алексеевич? — я с улыбкой посмотрел на мага, противостоявшего мне, чувствуя, как тает его потенциал. — Вы же сам признали, что у меня есть магические способности, да еще и незаурядные. Не терпелось проверить их силу?
Я убрал «Лепестки Виолы», позволяя слабеющим электроразрядам входить в мое тело. Ощущение неприятное, но не более того.
— То, что вы делаете, Алексеевич, — это очень заурядно. Вот незаурядно! — я растопырил пальцы правой руки и ударил «Гневом Небес» малой силой. Воздух вокруг моей ладони разорвали ослепительно синие молнии. Моего противника отнесло к простенку, частично разряд поразил левую секцию пульта управления «Эльзы» — неприятно, но ничего существенного. Могло затронуть лишь контроль систем комфорта и кондиционирования.
В этот момент снова подал признаки жизни серый, и мне пришлось вернуть его в забытье электрическим разрядом.
Я обыскал каждого из них, забрал у всех эйхосы. У Козельского в самом деле имелся пистолет. Его, разумеется, забрал тоже. Затем связал каждого брючными ремнями. На князя надел наручники. Вот теперь можно было вздохнуть спокойно и направить виману к точке посадке, оговоренной с Сашей Растопиным. Все пока складывалось удачно, лишь немного я переживал за Козельского. Хотя я встряхнул электричеством в самом щадящем режиме, все равно, в возрасте Григория Юрьевича сердечко бывает не очень надежным. А этот мерзавец мне нужен был живым обязательно.
* * *
Разумеется, возвращаться Элизабет не собиралась. Она просто хотела выиграть время. Чем позже обнаружат труп за ее столиком, тем лучше. Может даже она успеет к тому времени подняться на борт виманы до Гамбурга. Первое, что она сделала, это зашла в туалетную комнату, дозарядила остробой и переложила кинжал удобнее. Вряд ли она воспользуется им. Опыт использования подобного оружия у нее был, но он был смешным: два или три раза она хватала кухонный нож и угрожала Теодору, что пустит его в ход, если тот посмеет к ней приблизиться. Такое, наверное, случалось со всеми несчастными женщинами, в которых есть капелька безумия и достаточно силы духа.
Сейчас, держа очень удобную рукоять кинжала в руке и глядя в зеркало, она спросила себя: «А смогла ли бы я тогда ударить мужа ножом? При чем так, серьезно — с риском убить его или тяжело ранить?». Ответ был: «Нет». А вот теперь, если бы такое снова случилось, что они снова схлестнулись с Теодором Барнсом, Элизабет точно не стала бы терпеть. Баронесса даже подумалось, что она могла бы спровоцировать мужа специально, чтобы его убить, и Элиз испугалась собственных мыслей. Решила больше не ковыряться в них, потому что сегодня слишком много нового, шокирующего она узнала о самой себе. Элизабет и раньше ловила себя на мысли, что в ней много того, что некоторые зазывают «чертовщинкой», но теперь она знает, что этого в ней очень много.
Выбрав в дорожной сумке платье — их было два — миссис Барнс переоделась. Парик и шляпку убрала в сумку, потому как едва обнаружат покойника за столиком в кафе, сразу начнут искать седую леди в черной шляпе. Теперь Элиз стала совсем иной: явно молодой, привлекательной женщиной в сером платье с синим рисунком. К сожалению, на лице по-прежнему были заметны следы побоев, как баронесса не пыталась скрыть их тональным кремом. Вот и сейчас она взяла тюбик и нанесла на лицо немного субстанции, цветом, подходящим под ее кожу. Затем стерла салфеткой старую, яркую помаду, накрасила губы другой — бледно-розовой. И попыталась немного перекрасить глаза, чтобы не быть похожей на себя прежнюю, ведь искать в здании порта могут не только седую госпожу в шляпке с вуалью, но и саму баронессу Элизабет Барнс, чьи фото наверняка разошлось по всем полицейским участкам и переданы на вокзалы и порты.
Глянув на часы, баронесса быстро собралась, еще раз глянула на себя в зеркало и вышла из туалетных комнат. Время было такое, что уже следовало направиться на встречу с индейцем. Элиз решила, что лучше лишние пять минут погулять по террасе перед посадочной зоной.
Она поднялась на верхний уровень на подъемнике и, покинув платформу, прошла к тому месту, с которого парень-ацтек показывал место из будущей встречи. Досрочно туда идти не хотелось — место было довольно проходным: имелся риск натолкнуться на полицейских. Когда осталось три минуты до назначенной встречи, Элизабет взяла обе сумки и пошла к желтой разметке, которая отделяла зону посадки пассажиров от багажной службы.